Затем последовал треск стекла. Боковым зрением я увидел пролетающие синие струи и резко увел Азиру в сторону.
Графиня уставилась тупо на подол надетого платья – он был прожжен на уровне колена.
– Рааад, – всю усталость как рукой сняло, – Второе платье….
– Кажется, у вас есть хорошая причина быть сегодня в моем платье. А это вас полнило, – не знал, что ответить я.
– Что?! – задохнулась девушка.
Я в очередной раз убедился, что явно плохо разбираюсь в женской моде и психологии. Надо на досуге уделить время изучению данному аспекту, а то Азира точно убьет меня.
Утренний воздух был наполнен свежестью после ночного дождя. Глаз радовали пушистые звёзды хризантем и георгинов, выглядывающих из корзинок цветочниц. Я улыбался девушкам, сидевшим и стоявшим по обеим сторонам тротуара. По дороге же двигались телеги, груженные мешками, пивными бочками, корзинами с яблоками. Люди спешили на ярмарку. А мы свернули в переулок не менее оживленный. Нам следовало добраться к музею коротким путем, и я повел нас через улицу, на которой расположились трактиры. Из одного такого рослые молодцы, вооруженные дубинками, выводили загулявшего крестьянина. Он грязно ругался и дергался, но вышибалы завели ему руки за спину и прихватили за шею, так что гуляка чуть ли не клевал брусчатку.
Я шел пружинящим шагом и подмечал для себя отсутствие явных признаков наличия нетленных. Азира же шла немного скованно, совершенно забыв о враждебности к моему платью. Я догадывался, какие чувства сотрясали её душу: тревога, которая не даёт радоваться окружающему, когда ждёшь удара откуда угодно и когда угодно. Гулять в тумане в первый раз, когда сам толком не умеешь скрываться, всегда страшно.
– Азира, прошу Вас, держите себя в руках. Чем больше Вы переживаете, тем большую беду Вы можете на себя навлечь. Просто чувствовать Вас – это одно, но совершенно другое чувствовать тревогу нетленного, – шёпотом сказал я.
– Я стараюсь.
– Возвращаюсь к нашему уроку в лесу об эмоциях. Тревога – это внутреннее напряжение шахматной фигуры. Представьте, словно фигура упала из руки гроссмейстера, шум, который она создала, волнами окатил доску и другие фигуры. К тому же, при всем при этом, фигура заработала трещины в своем материальном теле, и эти трещины начинают расширяться и, словно ледник, фигура тысячами осколков рассыпается по доске.
– Благодарю вас, Рад, вы умеете поддержать.
– Это совет, но не поддержка.
– Боже, почему Вы такой прямолинейный?
Но вопрос остался без ответа.
Вскоре мы подошли к толпившейся у ворот музея группе людей.
– Я предлагаю разделить наши обязанности в музее, – снова шёпотом сказал я.
– Это как? – насторожилась девушка.
– Вы, дорогая ученица, будете записывать всё, что скажет экскурсовод и что Вы увидите в доме. Я же затеряюсь в толпе и буду отвечать за Вашу безопасность.
– Рад, я не готова остаться одна в толпе незнакомцев! – дрожащим
