изменение предвещает в идеологической форме контробразами и противовесами, с помощью которых новые левые противоречат образу капиталистической вселенной.
Демонстрация неконкурентоспособного поведения, отказ от жестокой «мужественности», разоблачение капиталистической производительности труда, утверждение чувствительности, чувственности тела, экологический протест, презрение к ложному героизму в космосе и колониальным войнам, женское освободительное движение (где оно не рассматривает освобожденную женщину просто как равную – там оно разделяет репрессивные черты мужских прерогатив), отказ от антиэротического, пуританского культа пластической красоты и чистоты – все эти тенденции способствуют ослаблению принципа представления.
Они выражают глубокое недомогание, распространенное среди людей в целом.
Но именно эти противоположные ценности, это контрповедение изолируют, в открытой враждебности, радикальное движение от «народа».
Такая изоляция имеет двоякие корни: (1) социалистическая, марксистская теория и практика не имеют почвы, «достаточных оснований» для подавляющего большинства работающего населения, и, следовательно, (2) радикальное различие между свободным обществом и существующим обществом остается неясным, как и очень реальные возможности о создании свободного общества. Таким образом, освобождение предстает как угроза: оно становится табу. И табу нарушается политическими нововведениями, а также сектором хиппи, некоторые из которых тоже принадлежат к числу новых левых.
Между этими двумя секторами существует внутренняя связь (помимо всех организационных и личных связей) – либертарианские черты отражают моральные и эстетические качества социализма, которые были сведены к минимуму при разработке самой марксистской теории (см. вторую главу). Они «предвосхищают» на индивидуальном и групповом уровне крайние «утопические» аспекты социализма.
В существующем обществе они выглядят как «привилегия» посторонних – непродуктивные и контрпродуктивные (какими они на самом деле являются и должны быть с точки зрения капиталистической производительности). В политическом секторе новые левые приобретают явно элитарный характер в силу своего интеллектуального содержания: забота об «интеллектуалах», а не о «рабочих».
Преобладание интеллектуалов (и антиинтеллектуальных интеллектуалов) в движении действительно очевидно. Это вполне может свидетельствовать о растущем использовании интеллектуалов всех мастей в инфраструктуре, а также в идеологическом секторе экономического и политического процесса.
Более того, в той степени, в какой освобождение предполагает развитие радикально иного сознания (настоящего контрсознания), способного прорваться сквозь фетишизм общества потребления, оно предполагает знание и чувствительность,
