сего года бесследно исчез подросток. Прокуратура тамошняя и милиция – не мычат, не телятся… Безобразие! – Тушин стукнул ладонью по столу. – У меня была мать подростка. Короче, я подписал постановление о принятии этого дела к своему производству.
Алексеев выразил сомнение.
– Тагильчане часто, как вы выражаетесь, не мычат, не телятся. Что, все дела забирать к себе? Им – лишь на руку. Вообще перестанут работать.
– Я тебя пригласил не за тем, чтобы выслушивать нравоучения…
– А зачем?
– Ну, и характерец же у тебя! Слово скажешь – сразу лезешь в бутылку.
– У вас есть шанс…
Тушин не дал ему продолжить.
– Я посоветовался с заместителями. Все они сошлись на том, что дальнейшее производство по этому делу ты должен взять на себя.
– Я?!
– Понимаю, что ты удивлен, поскольку привык заниматься, так сказать, «крутыми» делами, где пачки жертв, где десятки бандитов. Это же дело не из разряда престижных…
– Я, Семен Семенович, за престижностью не гонюсь.
– Отлично! Садись в электричку – и айда в Нижний Тагил.
– Что, сейчас?
– Нет, завтра… первым же поездом. Никаких от меня инструкций не будет. Сам знаешь, что надо делать в таких случаях.
– Но, Семен Семенович…
– От тебя постоянно слышишь одно и то же: «но» да «но». Хоть раз-то можешь отойти от традиции?
– Семен Семенович, я хотел сказать, что подавал рапорт и рассчитывал…
– Что я тебя так вот просто отпущу?
– Наши отношения таковы…
– Знаешь, что я тебе скажу, голубчик?
– Нет.
– Так знай: на службе одни отношения – рабочие. А все, что раньше было, – давно быльём поросло. Давай забудем и поставим на прошлом точку.
– Я думал, что всем будет лучше, если уйду.
– Думал? Плохо, значит, думал! Лучше надо думать. С кем останусь, если просто вот так стану отпускать корифеев следствия? С «зеленью»?!
– Молодежи тоже надо давать дорогу.
– Давай, прекратим дебаты? К тому же, не я окончательно решаю сей вопрос, а Генеральная прокуратура. Оттуда – пока ни гу-гу. И хорошо, что не торопятся.
– Без вас не обошлось.
– Честно? – Тушин заулыбался и хитровато подмигнул Алексееву. – Я действительно звонил в кадры и просил особо не спешить с этим. Обещали.
– Не понимаю: стаж у меня имеется, возраст шестьдесят с хвостиком, давно пора на покой.
– Ничего-ничего… Старый конь борозды не портит…
– Но пашет мелко и, главное, слишком часто спотыкается.
– Ну-ну! Не будем прибедняться. Короче говоря, повторяю еще раз: решение мною принято, менять не намерен, поэтому – шагом марш!
– Можно просьбу?
– Можно, если просьба исполнима.
– Было бы хорошо, если бы со мной выехал от уголовного розыска…
– Ты
