светло, живешь как заведенный, дела там всякие, потерял счет времени, а потом хлоп и поплыл (она показала ладонью плывущую рыбу) …А если неделю не спать, или дольше, можно заснуть и не проснуться. Una fur (короче говоря) с ним все хорошо.
– И что теперь делать?
– А что тут сделаешь… Я повешу ему респиратор и буду менять кассеты, чтоб не задохнулся от пыли. Пусть себе спит.
– Может, заберем его к себе? А кто будет управлять этим гневом божьим на буксире?
– У меня есть штанга, – она сцепила указательные пальцы. – Сделаем жестоко, solet..Будет паровоз!
– Жестко это называется. Жестоко, – я показал на раскрошенную корму «Резерфорда» – ты уже сделала. Жесткую сцепку.
Она вздохнула и развела руками. Я натолкал ваты в нос, и мы принялись налаживать буксир заново.
– А ты запасливая, – похвалил я Агнессу, скручивая штангу. – Полный багажник всякого дерьма, даром что неразумная женщина.
Она посмотрела на меня исподлобья, открыла рот для ответа, но сдержалась.
– Толкай левей! – командовал я. И здесь болт не закручивай, просто вставим шпильку, вот эту. Так надежней..
– А ты знаешь толк в железках, – равнодушно ответила Охра. Даром что профессор.
– Я доктор! Доктор наук, сто раз говорить! Я в таких местах работаю, что многое приходится своими руками делать, иначе сгинешь в полчаса… А кстати, что у этого парня было на шее? Колокольчик?
– Ага! Бараний бубенчик. В виде рыбы. Этот сукин сын может подобраться бесшумно, а потом так заорать, что душа с перепугу отлетит. Я ему и повесила, так он год с ним бегает и не снимает. Так хоть слышно, когда он идет.
– Я вижу, ты с ним хорошо знакома?
– Года полтора.., – сказала она, с пыхтением поправляя штангу.– Года полтора назад он появился недалеко от моего дома в Ниневии. В чем мать родила шлялся, я прикормила его, и даже умудрилась заставить его носить джинсы. Он, правда, оборвал штанины, но хоть не светил своими… причиндалами. Он не жил ну меня, но иногда мог обнести холодильник. Я просто оставляла ему еду на балконе. Любит «транзиты»!
– Откуда он взялся?
Она пожала плечами и отвернулась, вытирая руки.
– Взялся и взялся. Я не выясняла. Думаю, он abаndanado из какого-нибудь приюта.
– Как? Aban…
– Abandonado! Отказной! Это те, кто выскакивает из пробирки с дурной головой. Их никто не берет на воспитание. С головой у них не все в порядке, – приставила она ко лбу указательный палец.– Сбегают часто и живут, чем Мать Ниневийская пошлет. Отходами с кухонь.
– Блаженные?
– Отказные. Худая у них жизнь, amigo. Как у голубей. Уж я – то знаю, сама такой была. Ну, в смысле… я не жила на улице, но была отказная. У тебя остались сигареты? Давай сварим кофе, да поедем. Тут уже недалеко. Километров семьдесят напрямик до Пармы.
Агнесса выволокла из «резерфорда» пузатый кофейник, насыпала сухих таблеток спирта на горелку и полезла за кружками.
– Вот
