беспрестанно складывались в лёгкую рассеянную улыбку. Во взгляде молодого человека чудилось что-то страстное, почти до страдания, и это что-то ужасно не гармонировало с его странной улыбкой.
Капитан любил друга. У Томаса была замечательная черта, которая с самого детства подкупала в нём капитана до ошеломления – Томас никогда не помнил обиды. Случалось, что через пять минут после ссоры он сам заговаривал с капитаном или даже подходил к нему и с доверчивым, ясным видом говорил: «Слушай, Дэн, а давай помиримся». И они мирились, и заговаривали сейчас же с прежним жаром о чём-то своём, хотя с другими Томас был малоразговорчив, и не от недоверия и не от робости даже, а от чего-то другого, от какой-то своей внутренней заботы. Казалось, что другие люди его мало интересовали.
– Здорово, дружище!.. – вскричал капитан и схватил Томаса в объятия. – Рад, что ты приехал!..
Томас смотрел на друга несколько снизу, восторженно.
– Как я мог не приехать, Дэн?.. – сказал он. – Ведь я так ждал тебя!..
– Как доехал? – спросил капитан, улыбаясь.
Томас обстоятельно стал рассказывать, как возле постоялого двора в Отли, когда уже смеркалось, он сел в наёмную карету и, несмотря на тряскую езду и холодную ночь, он сразу заснул, и проспал все станции – а карета мчалась и мчалась, то вверх, то вниз, и разбудил его удар в бок, когда уже совсем рассвело, и тут он открыл глаза и увидел, что карета встала перед большим зданием на улице Бристоля.
Друзья представляли собой контрастную пару – быстрый и гибкий капитан и полноватый Томас Чиппендейл. Казалось, что капитан и старше, и умнее, и опытнее Томаса. Да это так и было: капитан рано покинул Отли, он много где плавал и видел всякое. Тогда как Томас всё также жил в Отли, почти деревне, учился, наблюдая за работой отца – простого мастерового-столяра, а теперь помогал ему. Семья Томаса трудилась с утра до вечера, но жила бедно, кое-как сводя концы с концами, мечтая, что ещё осталось чуть-чуть потерпеть, поднатужиться – и жизнь наладится… Но время шло, а денег в семье всё не прибавлялось…
А сейчас капитан, по просьбе друга, привёз ему с Ямайки американское красное дерево. Причём привёз совершенно случайно, в последний момент погрузки взяв несколько стволов больше для балласта – его подвели контрабандисты, отказавшиеся продать груз копчёного мяса.
Открыв люки, чтобы стало светлее, капитан зажёг два фонаря, и друзья спустились в трюм. Пробираясь в щели между не выгруженными ещё тюками и ящиками, обходя бочки с водой и мешки с оставшейся провизией, огибая ящики из-под вина, бочонки джина, пустые бочки и почти израсходованные запасы угля, друзья спустились до внутренней обшивки, до самого днища. Здесь лежали небольшие прямые, покрытые корой и почти без боковых ветвей стволы, испускающие приятный аромат, похожий на запах специй.
В Англии древесина красного дерева считалась ещё диковиной, поэтому Томас несказанно
