от лица. Дима стоял рядом и молчал.
– Я этого ничего не знала, – замерзшими губами прошелестела Вика.
Юрий Николаевич вопросительно смотрел на нее слегка запотевшими на холоде квадратными очками. Долго смотрел.
– Так, – объявил Дима, – не будем нервничать. Если имелась договоренность, значит, решится вопрос. Скорее всего… Сейчас главное – встретиться. А там посмотрите. Поговорите с ней лично, все расскажете. Оно и уладится.
И Вика, и Юрий Николаевич посмотрели на Диму с недоверием.
Заняли свои места. Юрий Николаевич сел на лавку возле букета. Опустил голову. Маленькая шапочка, большая куртка, худые ноги в черных широких штанах и большие ботинки, немного круглые и немного квадратные. Не выдержав, Вика отвернулась и стала смотреть в другую сторону.
Больше сорока минут не было никаких событий. Из служебного входа никто не выходил. Стали замерзать. Дима несколько раз тревожно оглядывал небо – зимний день быстро гас. Наконец Вике пришло сообщение от Олега: «Закончили. Темой недовольна. Сказала оч. мало. Моей части считай нет. Скоро выходит. Кажется». Минут через пятнадцать появился Андрей с камерой и поставил перекладину штатива на крест, начерченный Димой на заснеженном асфальте.
Снова ожидание. Снова Юрий Николаевич, ходивший от холода кругами вокруг лавочки, сел на свое место. Вика чувствовала, что она все время тянет в себя замерзшие щеки с такой силой, что сводит челюсть. Все они теперь почти не отрывали взгляда с застекленного входа и серой двери внутри него.
И вот она открывается, эта дверь. Первой выходит Черская. В умопомрачительной темно-синей шубе. Внутри предбанника Вика разглядела только густой мех воротника и изящную, стройную линию плеч: тело шубы сшито из другого меха, тонкого, имеющего переливающийся муаровый рисунок. Что это за мех, интересно? За актрисой спешит ее помощница. Вот Черская открывает стеклянную дверь и выходит на крыльцо. Видит приготовленную для нее сцену. Замирает. Шуба, оказывается, длинная, до середины икры, чудесного кроя, перехвачена поясом на тонкой талии. Это каракульча, догадалась Вика, мех нерожденных ягнят, вынутых из забитых на мясо суяглых маток. Черская занесла ногу над ступенями крыльца. Иссиня-черный замшевый сапожок в панике задумался… Сделать шаг или нет?
Потом все произошло молниеносно. Черская рванула с крыльца… Юрий Николаевич, уже давно вскочивший с лавки и, вопреки всем наставлениям, заслонивший собой и букетом для Димки весь кадр, кинулся к ней, как прибой летит навстречу песчаному берегу. Миг – и Черская отшатнулась от букета, обогнула маленького человечка по широкому кругу и понеслась на камеру с перекошенным от злобы лицом. В руке у разъяренной кошки объемистая сумка – и она уже заносит руку для удара. Димка отпрянул от видоискателя, выпустив кнопки, прижал правой рукой камеру крепко к плечу – костяшки замерзшего кулака побелели, а рукавом левой попытался закрыть объектив. Черская поняла глупость порыва, отшатнулась теперь и от Димки. Прорысила через улицу до машины. Догнавшая ее помощница быстро завела кроссовер, и они уехали.
Все
