симпатии вовсе не на твоей стороне. Чтобы потом было без обид. – Он криво усмехнулся. – А пушкой своей ты меня не пугай, лучше сдай в милицию, так оно спокойней. – Он прошёлся по комнате взад-вперёд, почёсывая кончик носа, потом уселся напротив меня и тряхнул чёлкой. – А теперь давай опять сначала и по порядку…
Минут тридцать мы обсуждали план действий. Конечно, любой сколько-нибудь искушённый читатель детективов осмеял бы меня и наш план от начала до конца. Дескать, не мог придумать ничего умнее, как отыскать такого занюханного компаньона, уот орый тебя ко всему на дух не переносит! Да и план был, мягко говоря, не сильно оригинальный, ведь ни я, ни Лёха не имели ни малейшего представления, как это делают. Но деваться некуда, пока меня не стукнули по голове ещё раз или не усадили в каталажку. Время пока работало на меня, но и его категорически мало. Единственное, что меня не очень устраивало, это то, что игра в детектив стала для меня вопросом жизни или смерти, для Лёхи же увлекательным приключением, в конце которого наверняка наберётся материал для скандальной газетной публикации.
Собственно говоря, многого Лёха наверняка не разузнает, ведь среди патриотов сошка он мелкая, в святая святых его не пускают и в тайные планы не посвящают, однако журналист он на местном медиа-пространстве всё-таки достаточно признанный, и с ним считаются. Некоторой информацией разжиться он наверняка сумеет, параллельно прозондировав, кто такие убитый Скворечников и Костик на белых «Жигулях». На всякий случай, я не стал расписывать, как Костик спас меня от смерти. Это прозвучало бы совсем неправдоподобно. До конца Лёхе я пока не доверял – мало ли что у него на уме! Пойдёт и выложит всё, что разузнал от меня своим вдохновителям, а потом на меня новые костики охоту начнут!
Мы договорились, что на время я уйду в подполье, а связь с ним буду поддерживать по телефону. Лёху это, кажется, воодушевило – ещё бы, не каждый день провинциальному журналисту выпадает возможность поучаствовать в самом настоящем детективном расследовании с погонями и преследованиями!
Попрощались мы довольно тепло, и не помешал этому даже недовольный скрип Верки, которая заранее подготовилась к неминуемому скандалу, не очень хорошо представляя, о чём мы беседовали.
По дороге к Вале неожиданно для самого себя я стал размышлять о том, какая странная штука судьба. Всё, что копится в душе годами – обиды, переходящие в злобу, неприязнь и отчуждение, – всё это, по сути дела, противоестественно и глупо. А мы копим в себе этот мусор и никак не хотим с ним расстаться. Однако стоит переступить какую-то грань, и тотчас появляется надежда. А где-то внутри по-прежнему не перестаёт грызть подленькая мыслишка: а стоит ли тратить на это время, которого нам и так никогда не хватает на что-то доброе и хорошее – для себя? Но в душе уже зародилось необычное доверие к окружающему миру, какое-то запоздалое и виноватое сожаление в том, что ты тратил свою жизнь на пустяки,
