пушек и танков, описан вагон-вертолет СССР-1, конструкции неизвестного КБ. Автор пишет, что никаких данных о таких разработках не нашел, но есть только свидетельские показания бойцов 34 армии, что летающий вагон участвовал в ночном воздушном бою в районе Старой Руссы и был сбит. Чтобы не достался врагам, его подорвали на месте падения. Обломки утопили в болоте.
– Он цитирует документы, есть фотокопии рапортов?
– Есть, но исходящие данные от кого, кто визировал от особого отдела – все вымарано.
– Это понятно. А там прямо указано, что под Старой Руссой?
– Это догадка автора, раз указана армия, он предположил, что бой был где-то там. Места болотистые.
– Это я знаю, ты тоже… мы там с тобой перли по болоту по пояс. – я вспомнил, что тот Зуд в котором я пер, погиб в Блазново, а этот не может помнить тех событий.
Значит, кто-то или рассекретил те свидетельства или этот Петрушин получил допуск, почитал эти фантастические истории и решил заретушировать, но информация интересная. Не побоялся себя выставить трепачом и фантазером.
Аспирант
Аспирант Петров оказался здоровенным двухметровым мулатом, но черты лица его лишены вывернутых негроидных губ и носа-плюшки, а как раз наоборот, лицо овальное, тонкий правильный прямой нос и средней пухлости губы. Кожа – кофе с молоком, где много молока, серые или мультихромные глаза.
Пожимая руку Петрову, я понял, что правая его ладонь – протез. Открутил время назад, если ему тридцать, значит, он родился примерно в двадцатом. Активные боевые действия закончились к двадцать пятому, если парень потерял руку не в армии, значит в детстве. Расспрашивать его я не стал. Сам расскажет, когда захочет.
Петров захотел сразу, видимо уже привык, потому, представившись, объяснил:
– Я из Горловки под Донецком, в пять лет нашел ПФМ8, вот результат. Этот «лепесток» оказался без самоликвидатора, – он улыбнулся, – зато теперь я «двусмысленный», пишу и стреляю с обеих рук, – и чтобы избавить меня от вопросов по поводу цвета кожи, сам и пояснил: – Папка, кубинец, доброволец, приехал еще в девятнадцатом, женился, но погиб в двадцать пятом вместе с мамой, а меня в семь отдали в Суворовское училище. Фамилию я взял мамину, чтобы не было вопросов насчет национальности. Я – русский.
Аспирант очень эффектно смотрелся в серебристо-сером киберкостюме, подчеркивающем его атлетическую фигуру. На историка, книжного червя, он совсем не был похож.
А можно подумать, что я в такой же шкуре и с аналогичной формой – врач скорой? Наступило время разрушения стереотипов.
Я оценил его «шкуру», по сути, она, как и у меня – «нейромионикс», полагаю, что и начинка тоже от них. Значит, в компьютерной системе загружен обычный стандартный секретарь-помощник, полагаю еще и тренер, управляющий нейроинтерфейсом.
Петров показал на стол с двумя коробками.
– Мне сказали, что вы – волонтер, любитель истории? Будете мне помогать разбирать этот исторический завал?
Я
ПФМ – противопехотная мина «Лепесток».
