Разин смотрел по сторонам и соглашался, что пробраться через эти заросли было, если не невозможно, то крайне затруднительно. Проходить на лодках через камыши также было нелегко, но так хоть что-то удавалось. Хоть и медленно, но за день они проложили путь почти на две версты5, оставляя в некоторых сплошь заросших местах свободную водную прогалину. Два раза ходу лодок мешали бобровые плотины. Приходилось вылезать в воду, руками разбирать их и ждать, пока вода с верхнего яруса сольётся в нижний. В обоих случаях это делал Иван Молчун, обладавший недюжинной силой, имевший огромные руки и плечи, сам весивший не меньше семи пудов6. Фрол продолжал ворчать, а Филька петь песни.
Наконец Ермил привстал на ноги, указав пальцем вдаль:
– Вот и он! Бесов Камень!
Вдалеке за камышами показалась скала исполинских размеров. Среди мягких песчаников она выглядела неуместно и устрашающе. На вершине виднелись два каменных нароста, напоминавшие рога. Дед Петро перекрестился по-раскольничьи, двумя пальцами. Глядя на него, неуверенно повторил жест Филька. А потом и Фрол, но уже троеперстием. Авдей как обычно ухмыльнулся, а Иван промолчал.
– Не боязно, Степан Тимофеич? – с лёгкой улыбкой спросил Василий.
– Мени то що боятьси? У нас жо Ермил, ему заговор ведом! – спокойно ответил Разин. А сам подумал: «А тайник-то, кажись, и взаправду есть! А то и краше выйдет! Молва звучней пойдёт…»
– Тот не казак, кто боитси собак! – запричитал дед Петро, будто бы и не он перекрестился первым.
– Вот и поглядим на собак тех! А, ну к берегу, браты, правим! – скомандовал Разин, – Прям за ентот Бесов Камень и зайдём!
Казаки подвели лодки к берегу и вышли на сушу. Со всех сторон зловещую скалу с рогами обступили заросли, ещё более густые, чем шли до этого по берегу. Ветви дерев и кустарников словно сплелись между собой, создавая непроходимый заслон.
– Ну, Ермил, и куды таперича? – спросил Разин проводника.
– А мени пощо ведомо? Рыскать нужно Бесово Логово.
– Ин где жо его рыскать? – уже без ухмылки запричитал Авдей, – Тутова ветви, що сеть паучья! Их токмо саблями и рубить осталось.
– Василий, пищаль наготове храни! – приказал Разин, – А ты, рылешник, замолкни! – обратился он к певцу.
– А на що пищаль, брате? – робким голосом спросил Фрол.
– А чорт ведает, мож здесь ведмеди водютси! Ишь глушь какая!
– Ведмеди? – испугался Фрол ещё больше.
– Казак смерти не боитси, он богу нашему снадобитси! – попытался подбодрить его дед Петро, но получилось это плохо.
Казаки осматривали берег. Разин запретил далеко уходить и теряться из виду, тем более лезть в чащу. Земля была устлана опавшей пожухлой листвой. Травы также потеряли цвет. Картина могла бы ожить под солнечными лучами, окрасив местность в золотые краски, но день выдался довольно мрачный.
– Сюды, сюды, браты! – раздался голос Ермила, – Дык
