она была личное Маринкино счастье и чудо, которым несправедливо завладел другой человек.
Ну, а что же папа? Папа был тайным Юликовым идолом. Папе не требовались красота и таланты. В глазах Юлия папа был смел, силен духом и совершенно справедлив.
Юлий вполне осознавал, что по части силы духа ему далеко до отца. Но потребность в справедливости у него тоже была развита и не раз ставила его в тяжелые жизненные ситуации. Теперь это называлось ригидностью личности, жесткостью, рассматривалось как помеха в общении, качество, мешающее адаптации личности в обществе. Ну, и на самом деле – о какой такой справедливости можно толковать, если её нет ни в природе, ни в обществе? Соглашаться и принимать всё как есть гораздо спокойнее, безопаснее, полезнее во всех отношениях.
Но Юлий, уже много лет и с удовольствием читавший книги по философии, сделал для себя выбор – конформистом ему никак не стать.
IV. Трезвый реалист
Марина Ивановна Васицкая оставила себе для работы по специальности не более трех дней в неделю. Остальное время она жила не в своей московской квартире, а в подмосковном родительском доме, расположенном в дачном поселке.
Каждый, раз возвращаясь из Москвы «домой», она испытывала приятное волнение. С годами это стало чем-то вроде рефлекса. Здесь она забывала о том, что ей много лет. Что ей пора бы уже оставить свою юридическую практику и уйти на пенсию.
Войдя в гостиную, она первым делом смотрелась в старинное большое зеркало. Ну, не молода, да. Но ведь хороша. Стройна, легка, волосы густые и живые. Лицо ухоженное. Одета со вкусом. А сила и выносливость как у молодой. Потому что здоровье не подводит.
Она облачалась в красивую домашнюю пижаму или спортивный костюм и с удовольствием занималась домом или садом.
А по вечерам читала мамины книги, слушала мамину музыку.
У нее не было своих детей. Муж погиб во время Чернобыльской катастрофы. И остался только мир мамы. Он делал её жизнь полной и по-своему гармоничной.
Иногда, слушая мамины любимые вещи, «Венгерские танцы» Брамса, «Чардаш» Монти или нежную фантазию Шуберта, она чувствовала такой прилив сладкого упоения, что у нее перехватывало дыхание. И опасалась таких всплесков. Ей думалось, если её психика выдает такие бурные позитивные реакции, то и негативные будут неслабыми, жди депрессию. Маятник раскачивается.
Марина не знала, бывают ли у нее настоящие депрессии. Иногда ей бывало по-настоящему грустно и тяжко.
Но она спрашивала себя – как я впадаю в такую горечь, отчего она охватывает меня? И всегда находился убедительный и мотивированный ответ, после которого настроение улучшалось. Долгие годы она изо всех сил боролась с неистовым романтиком в своей душе. И ей казалось, что наконец-то трезвый прагматик-реалист одолел его. Жизнь стала ровной и размеренной.
После
