их было больше и они были ближе. Ночные птицы вскрикивали редко и уныло, без всякого стремления кого-то перекричать. И все эти звуки не давили и не угнетали, они были частью самой тишины. И я старался идти как можно тише. Даже тише, чем журчала река… Река!
Я повернул в переулок, который, как мне показалось, выведет меня к «большой воде». Вскоре он закончился, и дорога узкой ломаной тропой побежала вниз по склону. Интересно, сколько детей расшибло себе носы и коленки, катаясь тут зимой на санках… К чему это я?
Песчаный берег, быстрое течение, далекие темные очертания противоположного берега и река, сверкающая огнями железнодорожного моста. Я упал на песок, закрыл глаза – свободный, как ветер, что прохладой трепал мою шевелюру. Как хорошо! Природа ненавидит людей за их вандализм и жестокость, но прощает любого, кто вернулся к ней хотя бы на миг.
– Да пошел он!..
Я вздрогнул, осмотрелся по сторонам. Девушка? Нет, даже две. Да, сидят на скамье, едва заметные на фоне кустарника. И весьма пьяные.
«Очень кстати!» – зло подумал я. Покидать облюбованный мной бережок не хотелось. Может, сами скоро уйдут?
– Танюха, да ладно ты…
– Он с-с-скотина… кр-р-рест! Не… (икнула) Не прощу!..
– Да брось ты. Он скоро сам приползет. Вот увидишь.
И так с полчаса. Весь диалог состоял из бессвязных фраз и слов, чаще матерных. Но даже в этой словесной каше суть проблемы была ясна. И незачем было жевать одно и то же, как в бразильских сериалах.
– Ну че ты в самом деле? Костик…
– Пшел он на …, этот К-костик…
Обе говорили громко, и вскоре я этого Костика готов был убить, и не за то, что он кинул одну из девиц, а лишь бы обе заткнулись и пошли трезветь по домам. Меня уже не радовали красоты природы…
Я уронил голову на песок, снова закрыл глаза, пытаясь вернуть лягушек, сверчков, собак, шум реки… Проклятые девки! И все же принципиально я решил остаться. И дождался-таки – одна из девиц высказала наконец первую за все это время трезвую мысль:
– По домам надо. Эй, Танюха, пойдем!
Та, которую назвали Танюхой, сидела, абсолютно не реагируя на попытки более трезвой подруги поднять ее со скамейки. Потом пробормотала:
– Я еще это… здесь… Оставь!..
Мне захотелось встать и закричать: «Иди домой, родная!»
– Танюха, ты гонишь! Пошли!..
– Ленка… – махнула та рукой. – Иди. Я дойду… потом.
Ленка сдалась.
– Как знаешь. Смотри не говори потом…
И ушла. Ее подруга осталась сидеть, обхватив голову руками, что-то бормоча. А немногим позже я заметил, что она спит, откинувшись на спинку скамьи, запрокинув голову. Пусть спит, так все же спокойней.
Я сел и принялся швырять в воду плоские
