из дома, находящегося на 113 этаже их Вселенной, отец с дочерью оказались в коридоре. Двери вокруг, огромный колодец по центру этажа круглым кольцом возвышался над полом. Строгие линии ламп расчерчивали потолок, серый пол под босыми ногами отзывался на каждый шаг легким звоном.
Пока ничего не предвещало начала чего-то нового. Разве что только запах родного дома, запах ванили и смеси корицы с лимоном сменился на холодный запах лаванды.
Энж помнила, как заботливые руки матери раскладывали благовония по дому: на кухню, несомненно ваниль! Под детские подушки для лучших снов- лаванду, но совсем немного, ровно столько, что стоило только оторвать голову от нее, как сразу улавливался запах корицы, бодрящий и теплый. Скоро ли она вновь почувствует запах родного дома?
Пока отец со смешным чудиком обсуждали что-то, Энж в сотый раз за свою жизнь перегнулась за перила колодца и посмотрела вниз. Голова приятно закружилась и поманила глубина. Сто двенадцать этажей дверей снова предстали ее взору, а там, в самом низу, двери казались маленькими точечками, образующими окружности. За каждой дверью- Энж это знала- кто-то живет. Но она не была знакома с другими такими же, как она сама. И ей это не казалось странным. Так было всегда.
Как же часто, пока не видит мама, Энж со своим «другом» смотрели вниз, помышляя о будущих достижениях! Мяч собирался спрыгнуть и спорил, что вернется обратно с легкостью, а Энж не пускала, говорила, что боится его потерять, предчувствие беды не давало ей покоя.
И вот сейчас она испытывала страшные угрызения совести из-за того, что не дала ему этого сделать в то время, пока он существовал. А теперь его нет, и ей жаль его и себя. Она утратила не только «друга», но и часть ее самой умерла, та часть, которая не давала покоя, не давала сидеть на месте. Радость безумной беготни по коридорам, радость общения… Ее теперь не было!
Потеряв друга, Энж сделала для себя один единственный вывод: если что-то хочется, то надо обязательно это сделать, какой бы безумной ни казалась затея. «Если хочется, то нельзя запрещать никому… Если он хочет, то нельзя запрещать… нельзя! Никогда…».
Энж была неглупой, и вскоре над голосом сердца взял верх голос разума, говоривший о том, что если бы родители не запрещали ей делать некоторые вещи, то ее, наверное, давно не было бы в живых.
– Энж! – окликнул ее отец.
Подойдя к нему, она буквально кожей почувствовала излишнее, а потому пугающее внимание к себе. Мужчины смотрели на нее с любопытством, человек с книжкой пытался заглянуть в ее глаза, хотя у него это плохо получалось в силу его роста.
– Ну, что скажешь, Хранитель? – спросил отец Мастер у коротышки.
– Если ты действительно уверен, что в глазах стала появляться чернота, то боюсь, у нас нет другого выхода.
Мастер побледнел.
– Но мы можем дать ей амулет забвения или безразличия! – Тут же попытался утешить собеседника Хранитель. – Я знаю много
