что нашла свой: не может чужое одаривать такими реальными эмоциями. Но, поднеся руку к другому, думала точно так же уже про другой.
Как ни старался Мастер надеть на шею дочери безразличие, она все же выбрала любовь.
5
Два Мастера схлестнулись взглядами в безмолвном поединке. Каждый отстаивал свою правоту, и каждый из них был прав по-своему. Немой диалог велся на уровне подсознания.
Для Энж была необычна такая манера общения. Ведь не произнеся ни слова, она слышала свой голос, она слышала голос отца. Он также не произнес ни слова, но их мысленный поединок продолжался.
– Как это получается?
– Ты теперь тоже мастер, -он улыбнулся, —привыкай.
– Мне… трудно так общаться, я слышу все твои мысли и слова сразу, и теряю среди них свои.
– Это не мысли, это мои слова. Привыкай. Учись разделять их.
– Прошу, давай поговорим, как обычно.
– Попробуй, – в его словах она почувствовала смех, подвох и умиление.
– Я не смогу?
– Попробуй.
– Отец, я уверена… -Она замолчала, почувствовав, как слова на ее губах растягивались в звуки, долгие, словно язык во рту онемел и не слушался. Пытливый разум пытался найти объяснения происходящему.
Она вспоминала процесс обучения в детстве; ее единственный источник знаний, как и у всех вокруг, но в потоках той информации о происходящем сейчас не было ни слова. Ее обучали искусству, тому, кто такие люди, были даже рецепты приготовления различных блюд (ведь она же должна была знать их, когда у нее появятся свои дети) … Но ни слова о том, как Мастера общаются между собой, ни слова о кулонах, носителях. Словно отрывок из жизни, перед ней возникла странная девочка с кистями и палитрой. Она была растеряна. Столько не нужной никому информации поступало к ней в голову за время ее обучения, и ни крошки знаний о том, чем ей предстояло сейчас заниматься!
Внезапно возникло воспоминание о том, как в детстве она приходила в учебную комнату и брала кисти в руки. С каждым мазком кисти, с каждым штрихом для нее открывался мир знаний. Кто-то из ее расы умел подключаться к знаниям через книги, и она всегда завидовала им. У них не было последствий. Книги были одни и те же, каждая была прочитана по нескольку раз, в конце занятий они закрывались, и оставались ждать следующих обучающихся. Последствия же обучения Энж висели по всему ее дому. Цветные, алляпистые рисунки почему-то являлись гордостью за дочь для ее родителей, ее же саму каждый раз накрывало чувство стыда за них. Сколько раз в конце урока она, опустив кисть, смотрела на то, что нарисовала, впадая в очередной раз в мир знаний, и руки ее опускались. Позднее же, волоча домой, кроме полученных уроков в голове еще и кипу бумажных листов со своими каракулями, она грустила. Знала, что когда придет домой, ее встретит мать с улыбкой, заберет рисунки, просмотрит каждый,
