Все-таки, откровенно говоря, я с вами согласен и считаю его злым созданием. В самом деле! Но от этого люблю его ничуть не меньше. Ведь я сам составил о нем фантастическое представление. Я склонен признавать идею о переселении душ и иногда, чтоб удовлетворить свою причуду, представляю, что принцесса из этого царского египетского дома имела порочную, блестящую и кровожадную душу и что… она здесь!
При этих словах холодная дрожь пробежала по моему телу, и, глядя на князя, на его высокую фигуру, освещенную зимнем светом, с «порочной, блестящей и кровожадной душой», вцепившейся в его руку, я вдруг увидел нечто безобразное, проступившее в его поразительной красоте. Меня охватил необъяснимый ужас, который я приписал впечатлению от рассказанной им истории, и, решив побороть свои ощущения, я стал разглядывать более внимательно волшебного жучка. Его блестящие бисерные глазки сверкали, как мне казалось, враждебно, и я отступил назад, сердясь на самого себя за овладевший мною страх перед этим существом.
– Это замечательно! – пробормотал я. – Неудивительно, что вы так его цените. Его глаза совершенно отчетливы и почти разумны.
– Безусловно, у нее были красивые глаза, – сказал Риманец.
– У нее? Кого вы имете в виду?
– Принцессу, конечно, – ответил он, очевидно забавляясь, – милую умершую даму; некоторые ее свойства должны быть в этом существе, принимая во внимание, что оно питалось только ее телом. – И он положил насекомое в его хрустальное жилище с самой нежной заботливостью.
– Я полагаю, вы делаете из этого вывод, что ничто, в сущности, не умирает окончательно?
– Безусловно, – ответил он выразительно. – Ничто не может исчезнуть полностью, даже мысль.
Я молчал и следил за ним, пока он убирал стеклянный ящичек с опасным жильцом.
– А теперь будем завтракать, – сказал он весело, беря меня под руку, – вы выглядите на двадцать процентов лучше, чем сегодня утром, Джеффри, и я полагаю, что ваши дела удачно устроились. А что еще вы делали?
Сидя за столом, с прислуживающим нам мрачным Амиэлем, я рассказал о своих утренних приключениях, подробно описав встречу с редактором, который накануне не принял моей рукописи и который, я был уверен, с радостью теперь согласится на сделанное ему предложение.
Риманец слушал внимательно, время от времени улыбаясь.
– Конечно, – сказал он, когда я кончил, – ничего нет удивительного в поведении этого почтенного господина. Он выказал замечательную скромность и выдержку, не согласившись сразу на ваше предложение. Его забавное лицемерие в просьбе дать ему время на размышление только доказывает, что он человек тактичный и дальновидный. Можете ли вы представить себе человеческое существо или человеческую совесть, которых нельзя было бы купить? Мой друг, вы можете купить короля, если дадите достаточную цену, и папа продаст вам специально прибереженное место на небе, если только вы заплатите ему на земле! Ничто не дается
