зайка. Прости, что опоздала. На дорогах просто ужас творится. – Она наклонилась и поцеловала меня в щеку. – Видела три аварии и не меньше десятка машин в кювете.
– И я чуть не оказалась в их числе, – кивнула я.
– Неудивительно, даже моя стиральная машинка больше твоего «фиата».
– Нет, просто надо было сидеть дома.
– Нет, – возразила Карина, расстегивая куртку. – Тебе ни в коем случае нельзя сейчас киснуть дома, – она наконец уселась, – поэтому я и пригласила тебя сюда. Чтобы ты перестала уже страдать в своей мрачной темнице.
– И начала страдать при ярком солнечном свете? – Я показала ей фотографию Клайва в газете.
– Ну и видок. – Она покачала головой и перевела взгляд на меня. – Раз уж мы об этом заговорили, насколько ты, говоришь, похудела?
– Отличный переход.
– Выглядишь, как бродяжка. Тебе надо побольше есть. И почаще выходить на улицу.
Я откинулась на спинку стула.
– У меня нет сил куда-то ходить.
– Дорогая моя, это называется депрессия. Ты не избавишься от нее, если будешь сидеть взаперти.
– Не хочу никуда ходить. Я превратилась в парию.
Карина дотронулась до своей чашки с кофе.
– Даже слова такого не знаю.
– Стала отверженной. Социальным изгоем.
Подруга помотала головой.
– Не говори ерунду.
– Все шарахаются от меня.
– Я не шарахаюсь.
– Кроме тебя. Но ты ничего не понимаешь в людях.
– С чего бы это?
Я вскинула брови.
– Ну, разве что в мужчинах, – смягчила тон подруга, – и в отношениях.
Карина дважды выходила замуж: первый раз за человека, у которого до нее уже было семь жен, а второй муж просто сбежал, больше она его не видела. Позже мы узнали, что его разыскивают в одиннадцати штатах за мошенничество.
– Знаешь, что тебе поможет?
– Таблетка цианида?
Карина поморщилась.
– Тебе нужно заняться чем-то, кроме себя. Вернуться, например, к работе.
– Ну уж нет. Я еще не готова.
– Тогда хотя бы смени обстановку. Вчера вечером проезжала мимо твоего дома, в окнах темно. А ведь было всего восемь часов.
– Надо было просто позвонить в дверь.
– Звонила, – она показала мне три пальца, – три раза.
– Видимо, я спала. Последнее время у меня очень странный график. Я перепутала день с ночью. Ты знала, что бобры зимой почти не выходят из своих хаток? Поскольку снаружи мало света, и неясно, день сейчас или ночь, они вырабатывают собственный циркадный ритм, который длится двадцать девять часов.
Карина секунду молча смотрела на меня, а потом сказала:
– Даже не пойму, что больше беспокоит: то, что ты знаешь об этом,
