что злодеями в этой истории были родственники, от которых она избавилась, чтобы остаться с отцом и со мной. Мы были одновременно ее выбором и символом ее спасения.
Ну вот, теперь все опять казалось нормальным. Единственное, что не вписывалось в картину, – то, к чему мы готовились. Зачем давать им еще один шанс?
Но это было неважно. Важно было то, что густой покров тумана, на несколько мгновений окутавший мамину биографию, начал рассеиваться, передо мной открылся ясный горизонт. Мама вновь стала человеком – и не простым, а наделенным невообразимой целеустремленностью и цельностью. Потерять родителей в двенадцать лет, к тому же при таких обстоятельствах. От одной мысли об этом становится дурно, пробирает озноб, трясутся коленки. Я даже почувствовал себя виноватым. Ночи, когда я со страхом думал, что отца больше нет, – комариный укус по сравнению с пламенем, превратившим моих дедушку и бабушку в пепел, а мамино детство – в кошмар, достойный Викторианской эпохи. Вот почему мама запретила мне являться ночью к ним в спальню в поисках утешения. Она хотела воспитать меня сильным, а не изнеженным, подготовить к худшему, сделать из меня мужчину, прежде чем это сделает жизнь.
Мои любимые супергерои – Питер Паркер, Кларк Кент, Брюс Уэйн – тоже были сиротами, печальное прошлое довлело над ними, а настоящее сводилось к сознательно выбранному одиночеству, обету молчания и притворству.
В комиксах о маме, которые я быстренько нарисовал у себя голове, на роль злодея я волей-неволей назначил тетю Нору. Она была как Магнето, перешла со светлой на темную сторону из-за извращенного понимания справедливости. Как могла эта мегера противиться свадьбе родителей? Как могла подумать, что лучший человек на земле недостоин ее племянницы? Зачем разъединять то, что сама судьба решила соединить в таком сказочном сценарии, как катание на колесе обозрения? Конечно, не следовало забывать о том, что союз мамы и папы прежде всего касался меня: возьми верх тетя Нора, убеди она маму отказаться от брака, я бы не появился на свет. В то время подобное обстоятельство казалось мне куда более катастрофичным, чем сегодня.
– Слушай, пап, я все равно не понимаю, почему тетя Нора не хотела, чтобы вы поженились?
– Так уж устроены евреи, – ответил папа. Было заметно, что скоро у него лопнет терпение. – Не любят они смешиваться с другими.
По пути к Сачердоти мы проехали мимо трущоб, которые много лет назад подпитывали мои детские этнологические фантазии. С тех пор я отверг предположение, что мама, ее семья и даже оборванка Мириам как-то связаны с населявшим их обездоленным племенем. Тем не менее смутные представления о еврейском народе, основанные на сведениях, которые я поспешил извлечь из энциклопедии, не развеяли опасения, что судьба готовит нам не менее красочную картину.
Мы проехали незнакомые районы, затем оказались в части города, которую я неплохо знал, неподалеку от моей школы. Миновав Форум
