ожидать… Да и за мной кто-то охотится. Он мог бы мне помочь выследить его. Сегодня он так самоотверженно защищал меня… Если я смогу сблизиться с ним…»
«Нет, – Рогнеда тряхнула головой. – Нет, всё так прекрасно сложилось. Неизвестно, когда ещё представится такой шанс».
«Или можно влюбить его в себя? Сделать своим. И избавиться, когда…»
– А‑агхр! – она обхватила голову руками. – Поганый царевич!
Рогнеда соскочила с кровати, схватила со стола нож для писем и вышла из комнаты. Дарен лежал у двери и не двигался, в коридоре никого не было. Она присела рядом на корточки. Дыхание его было прерывистым, почти беззвучным. Ему оставалась пара мгновений. Чуть больше – если повезёт. Хотя это будут лишние мгновения агонии. Рогнеда перевернула Дарена на спину, провела лезвием по бледной щеке, по шее, на которой всё слабее и слабее билась артерия.
«Я точно об этом пожалею», – стучало в голове.
Стиснув зубы, Рогнеда выдохнула и резко провела лезвием по запястью. Отбросила нож и открыла Дарену рот. Свежая горячая кровь залила ему губы, и Рогнеда запрокинула ему голову, чтобы противоядие точно попало внутрь.
– Глотай, – приказала она.
Дарен на мгновение приоткрыл глаза.
– Глотай!
Рогнеда положила ладонь на его горло, почувствовала, как под пальцами качнулся кадык. Отлично. Она убрала руки, позволив голове Дарена безвольно завалиться набок.
– Сегодня тебе повезло. Я позволила тебе жить, – тихо сказала Рогнеда, зная, что наутро он ничего не вспомнит, а затем запрокинула голову и закричала: – Помогите!
2. Сокол, что любит изумруды
Царь целовал Рогнеде руки за спасение единственного сына и обещал горы подарков. Ещё больше его обрадовало возвращение памяти. Частичное. Обдумав всё хорошенько, Рогнеда решила сказать, что вспомнила лишь его – мало ли, как она сможет использовать своё забвение.
«Должно быть, это любовь», – томно вздыхала она, изображая радость от внезапно вернувшихся воспоминаний.
– Моя б воля – тут же б под венец! – стонал Радомир. – Как бы зиму пережить, дождаться Весенних Уз, чтобы тебя своей сделать, солнце моё!
Рогнеда вежливо улыбалась и позволяла целовать себя.
– Думаешь, меня можно сделать своей, Радомир?
– Не лишай меня надежды, звезда моя. Я‑то уж весь твой.
– Ой ли? И готов ради меня на всё?
– На всё и даже больше! – Радомир припал губами к её шее, рука нырнула под сорочку и заскользила по бедру, но Рогнеда его остановила.
– Я устала, – ласково сказала она, заглядывая ему в глаза, – эту ночь хочу провести в одиночестве и дома. Много всего приключилось сегодня.
Радомир разочарованно выдохнул, но уступил. Провёл пальцами по руке Рогнеды, задумался, а потом спросил как бы невзначай:
– Скажи мне, что ты делала в библиотеке в такой час, любовь моя?
Рогнеда изобразила нежную
