упомянуть Россию, княжну или корабли, как он впадал в тревожное уныние, вставал и выглядывал из окна, или подзывал собаку, или брал нож и вырезал фигурку из куска кедра. В те времена доктора были едва ли мудрее нынешних и, прописав отдых и физическую нагрузку, голодание и усиленное питание, общение и одиночество, лежать в постели целыми днями и проезжать верхом сорок миль между завтраком и обедом, наряду с обычными успокаивающими и тонизирующими средствами, дополнив их разнообразнейшими снадобьями вроде слюны тритона натощак и желчи павлина перед сном, наконец оставили пациента в покое, заключив, что целую неделю он всего лишь спал.
Однако, если то был сон, возникает закономерный вопрос: какова его природа? Не являются ли подобные сны лечебными мерами – не стирают ли черным крылом беспамятства болезненные воспоминания, события, которые могут искалечить жизнь навеки, не придают ли они вещам, даже самым уродливым и низменным, свечение и блеск? Не должен ли гнев смерти время от времени обрушиваться на сумятицу жизни, чтобы та не разорвала нас на части? Не устроены ли мы так, что вынуждены принимать смерть маленькими порциями, иначе с повседневным существованием нам не справиться? Не мог ли Орландо, измученный невыносимым страданием, на неделю умереть и вновь ожить? А если так, какова же природа смерти и жизни? Прождав ответов на эти вопросы битых полчаса, но так и не дождавшись, мы лучше продолжим нашу историю.
Отныне Орландо обрек себя на полное затворничество. Отчасти причиной тому стали немилость при дворе и неутешное горе, но поскольку он даже не пытался оправдаться в глазах общества и редко приглашал гостей (хотя друзей у него было много и они приехали бы с готовностью), создается впечатление, что одинокая жизнь в огромном доме предков вполне соответствовала его натуре. Уединение он выбрал вполне осознанно. Никто толком не знал, чем он занимается. Слуги, коих Орландо держал целую свиту, хотя по большей части те лишь протирали пыль в пустых комнатах и поправляли покрывала на кроватях, на которых никто не спал, наблюдали темными вечерами, сидя за кексами с элем, как огонек блуждает по галереям, проходит через пиршественные залы, поднимается по лестницам, забредает в спальни, и знали, что хозяин бродит по дому в одиночестве. Никто не осмеливался за ним следовать, поскольку в особняке обитало множество призраков, к тому же из-за огромных размеров там было легко заплутать и либо скатиться кубарем с потайной лестницы, либо открыть дверь, которая от сквозняка захлопнется навсегда, – подобные инциденты случались, о чем свидетельствовали находки скелетов людей и животных, застывших в агонии. Потом огонек исчезал, и миссис Гримсдитч, экономка, выражала надежду мистеру Дапперу, капеллану, что с его светлостью ничего не случилось. Мистер Даппер, в свою очередь, предполагал, что его светлость, несомненно, стоит на коленях среди могил предков в часовне возле площадки для игры в бильярд, в полумиле к югу. Мистер Даппер справедливо опасался,
