по-прежнему пусто, слава Матери. Нобли, верно, ускакали подальше от Девьего озера охотиться, не пустыми ж возвращаться в замок. На всякий случай сплюнул через плечо, отгоняя боуги: озеро – владения Девы, и свора ее где-то рядом. По крайней мере старый хранитель Фианн так говорит и велит обходить озеро стороной. Дурное, мол, место. Ноблей и мудрых не подпускает, королевские стражники у озера и вовсе пропадают, одних колдунов привечает. А все потому, что там водится нечисть из холмов: фейри да боуги.
Да пусть бы там всех стражников и ноблей боуги съели! Не жалко!
Поведя плечами и зашипев от боли – рыбники лупили от души, даже кожаную куртку пропороли, – Сакс ступил на неприметную тропку. На половине дороги подобрал сухую ветку и принялся ворошить траву: ранние маслята и сыроежки все лучше пустой сумы.
Живот откликнулся согласным бурчанием. С рассвета Сакс не ел ничего, кроме горсти земляники, спешил принести зайцев к обеду. Чтоб рыбникам те зайцы поперек встали!
Наверное, в насмешку прямо над ним застрекотала белка. Крупная рыжая белка. Сакс с досады запустил в нее червивым масленком и пообещал себе сегодня же сделать новый лук, благо в сарае как раз досушились заготовки.
Сунув в сумку последний гриб, он быстрее пошел к озеру: уж там рыбников точно нет! Нобли сколько не искали озеро, а найти не смогли, ни сами, ни с провожатым. Грозились перевешать наглых диртов и плетьми били – без толку. Вон, у мельника вся спина исполосована – за то, что сказал ноблям правду: туда нет ходу тем, кто не почитает Отца с Матерью, молится одному Асгейру и не слушает мудрых.
Как-то, залив глаза, Фианн рассказал легенду про озеро. Старую легенду – не то вранье, которым потчуют мудрые. По той легенде, Дева-Охотница плакала над раненым возлюбленным, целое озеро наплакала. А Отец – Лекарь сжалился над ней и дал слезам волшебную силу. Возлюбленный Девы вылечился, поклялся в верности Охотнице прямо у целебного озера, а через год женился на дочери рыцаря с большим приданым. Охотница разгневалась, затравила изменщика своими псами, боуги. С тех пор у Девьего озера не клянутся, говорят, Дева за язык поймает.
Правда то или нет, Сакс не знал, сам у озера не клялся и ни боуги, ни фейри никогда не видел. А кузнецов сын, Томас, видел. Если не врет, ясно дело. Фейри видел. Статных, румяных, как яблочко по весне, и косы у них до самой земли, у светлых – золотые, у темных – черные. Выйдут из холмов и купаются, а то и парней заманивают.
Сакс дважды сплюнул и пощупал нож, холодное железо. Без ножа на Девьем озере делать нечего, а с ножом никакие фейри не страшны.
Озеро показалось внезапно. Сколько ходил этой тропой, а каждый раз – как впервые. Верно, колдовство! Блестит, слепит, дразнит, а земляникой-то пахнет! Весь берег – сплошь земляника, красная, крупная. Сладкая!
Наевшись ягод, Сакс скинул на пригорок пояс и сапоги с курткой и плюхнулся в воду, прямо в рубахе
