почувствовав неладное, она задрала голову вверх и, заметив Настю, оскалилась. Из глотки раздался леденящий кровь вой. Настя, вне себя от ужаса, отпрянула, чуть не упав на ряд пыльных банок. Внезапно ее осенила страшная догадка.
– Катя? – пискнула она.
Женщина продолжала хрипло выть. Свирин схватил за волосы своего «питомца» и что-то сказал, указывая пальцем на балкон, откуда выглядывала насмерть напуганная Настя. Женщина утробно зарычала, по ее подбородку текла пена.
– Фас! – гаркнул Свирин, открывая подъезд. Он отстегнул поводок, и женщина, захлебываясь бешеным лаем, скрылась в доме.
Свирин захохотал.
Настя, как в тумане, вышла с балкона.
«Кто же?! Неужели… Надо разбудить отца».
На лестничной клетке послышалась какая-то возня, затем в дверь сильно ударили.
«О боже, нет!»
После второго удара дверь хрустнула, раздались царапающие звуки.
Видя, как сквозь проломленное отверстие пролезла косматая морда с разинутой пастью, Настя издала истошный вопль, из носа и рта хлынула кровь…
– Дочка! Настеныш! Ты что?!
Голос отца, тревожно-испуганный, лезвием вспорол жуткий сон, и в образовавшуюся щель мигом хлынули привычные запахи и ощущения – она не на балконе, а в постели. На том самом кресле, где и уснула.
Антон Сергеевич стоял рядом, со страхом всматриваясь в лицо дочери.
– Принести что-нибудь?
– Не нужно, – отказалась Настя. Бросила взгляд в окно – снаружи все еще темно. – Плохой сон, – коротко пояснила она, поднимаясь.
– Ваша мама тоже жаловалась на сны. Особенно…
Отец умолк, будто понимая, что снова затронул болезненную тему. Он проводил недоуменным взором дочь, которая, не слова ни говоря, отправилась на балкон.
Настя с опаской выглянула наружу.
У подъезда никого не было. Никого и ничего, не было даже никаких следов, которые бы свидетельствовали о том, что из дома кто-то выходил. Впрочем, следы мог скрыть падающий снег…
Антон Сергеевич сунул голову на балкон:
– Дочка?
Настя обернулась:
– Кто еще остался в нашем подъезде?
Отец почесал затылок.
– Я, Володя. Ну, сын его. Кирилл.
– Я в курсе, кто такой Кирилл, – резко сказала Настя. – Еще кто-то?
– Эээ… нет вроде. Была еще Анна Петровна, да умерла недавно. Царствие небесное.
– Это которая нас конфетами с печеньем всегда угощала? – уточнила Настя. – С первого этажа?
– Да. – Перехватив напряженный взгляд дочери, Антон Сергеевич с раздражением пояснил: – Я у нее тоже был дома. Она жила одна, ее муж давно умер. Никаких пробирок с глазами младенцев в их квартире я не видел.
– Это была очень остроумная шутка, – сухо бросила Настя.
