богу, где жена с дочерью спали, дверь была прикрыта, крикнул им сонным: вставайте – пожар!
Позже выяснилось. Бандиты предусмотрительно привязали веревкой дверь к перилле, чтобы я не смог, или не смогли выйти – сгорели. Слава бога. Соседская собачка, покойничек наш, вскоре после пожара кто-то убил ее, разбудил своего хозяина.
Как мы остались живы – это, видимо, надо спросить у Господа только бога. Это он нас спас, но на этом еще вечер не закончился. Я в одних трусах выбежал на зимнюю улицу. Босиком. Осмотрелся, вижу прячущего за электрическим столбом человека. Подбегаю, хватаю его, а он наивно мне, даже не сопротивляясь:
– Это не я. Видишь, он побежал.
И точно. Вижу его, убегающего. Я за ним, босиком, в трусах, по снежному тротуару. Господи! Если бы я его догнал, прости Господи, покалечил бы, но я его не догнал, а когда обратно прибежал к дому, того уже след простыл. Видимо, это был смотрящий – разведка, а тот убегающий, исполнитель.
А я, обозленный, вскоре предпринял войну с ними. Узнал все же, высчитал вскоре исполнителей этих тварей, подкарауливал ночами у их дома. Я серьезно был настроен на их физическом уничтожении. На милицию я уже не надеялся, но видимо, напрасно. Там все же большинстве были, порядочные люди. Но до них побывал у меня дома странный человек. Вскоре, вечерком, уж не помню, какое было число, позвонил к нам в дверь человек. Открываю дверь, а за дверью стоит высокий молодой человек.
– Здравствуй, Василий,– говорит он мне. – Пустишь.
Я недоуменно посмотрел на него, говорю.
– Раз пришел. Заходи.
Он мне:
– Водка в доме есть?
– Найду,– говорю ему, все еще недоумевая, и переглядываясь с женою, которая стояла в обнимку с дочерью в просвете другой комнаты.
– На кухню можно пройти, да и присмотрись, узнаешь?
Я снова пожимаю плечи, говорю ему:
– Не припоминаю.
– Ивана Петровича Харламова, ты знал?
– Ивана Петровича? – Я чуть подумал. – Ну, знаю. На суде познакомился. Который резину с завода через забор таскал и его поймали. Ты его сын?
– Не удивляйся. Такое время сейчас. Ты помог отца от тюрьмы. Дали ему условно. Доказал, почему он на это пошел. Ты кушаешь, и он есть хочет. Понятно я говорю тебе? Не удивляйся. Мне ничего не стоит, зарыть этих козлов, но ты,– усмехается он, – денег таких не дашь.
Что делать? Я переглянулся с женою, показал рукою на кухню, чтобы он прошел, взял из холодильника бутылку водки, присел напротив стола к нему.
– Матвеевич, запомни,– начал он. – Мне сказать, а тебе слушать. Зарыть мы их зароем. Только скажи. Знаешь, после суда, отец переменился, бога начал верить. Умора! Скажу тебе. В каждое утро, по много раз, крестит он на этот лик бога. Так вот, Матвеевич. – И, непринужденно захохотал, откидывая голову назад. Жена моя, переместившая с дочерью, из комнаты, на кухню, переглянулась со мною.
Он ушел, как и пришел. А милиция через месяц
