табуретами, несколько столиков со стульями, негромко играет ретро-кантри, беззвучно светится телевизор. Пахнет табаком и пивом. Людей немного – двое у стойки, двое сидят с кружками за столиком, один лежит головой на столе.
– Приветствую, – кивает бармен. – С чего желаете начать этот приятный вечер?
– А с чего вы взяли, что он приятный?
– Если не так, – не стал спорить он, – мы мигом исправим. Итак, что вам налить?
– Виски, будьте так любезны… Хотя, стоп! У меня же нет наличных!
– Вы сегодня заселились в мотель? Я пришлю счёт туда. Лёд? Содовая? Кола?
– Лёд.
– Отличный выбор.
– Вы бы так сказали про любой.
– Разумеется. Я принимаю людей такими, каковы они есть.
Сосед по стойке поприветствовал меня поднятым бокалом, достал из кармана сигареты и закурил.
– У вас тут можно курить?
– Это бар, а не аптека. Оставь здоровье, всяк сюда входящий.
На стойку с холодным стуком опустился квадратный тамблер из толстого стекла, в нём звякнул лёд, побежала струйка золотистого напитка.
– Вы не пользуетесь мерным стаканчиком.
– Опыт. Можем поспорить, налито правильно.
– Не буду спорить. Вижу, вы любите свою работу.
– Чувствую в ваших словах иронию. И даже некоторый сарказм. Напрасно. Бармен – это важная социальная функция.
– И в чём же она заключается?
– В принятии, если угодно. Ваш виски.
– Благодарю. Принятии чего?
– Всего. Бармену рассказывают то, что не расскажут священнику. Он не оценивает, не осуждает и не назначает епитимий.
– И не отпускает грехи.
– Грехи висят на нас, как впившийся клещ. Надуваются и растут, питаясь чувством вины, пока однажды человек не падает под их тяжестью. Отпустить их – дело нехитрое. Вот только они не уйдут.
– И где в этой картине бармен?
– Я позволяю грехам полежать на стойке, пока человек сидит перед ней. Снимаю ненадолго эту тяжесть. Повторить?
– Да, пожалуйста. Да вы философ, оказывается.
– Специфика профессии. Никогда не хотели попробовать? Многие, сидя с вашей стороны, думают о том, каково оказаться с моей.
– Нет. Ни в коем случае!
– Отчего так категорично?
– Мне неприятны люди, – зачем-то признаюсь я. Со второй порции алкоголь забирает, да и усталость берет своё. – Жестокие равнодушные твари.
– А вы не таковы?
– Таков. И это бесит. Вряд ли я смог бы работать барменом.
– Отчего же? Я принимаю людей, а не люблю их. Это разные вещи.
– Мы не встречались раньше? – попавшее в свет ламп лицо бармена внезапно кажется знакомым.
– Нет, вряд ли, – качает головой он. – Я хорошо запоминаю клиентов, вы никогда
