ещё раз глазами написанный по-французски текст, Лоренца задумалась. Записку ей принесла утром Наннина, с таинственным видом сообщив, что её попросил передать Лоренце какой-то человек на рынке. Взяв послание, дочь Великолепного поспешила отослать Наннину, хотя той явно хотелось узнать его содержание. Однако после вчерашнего девушке было неприятно видеть племянницу Бутти. Последняя же заподозрила, что записку прислал какой-то влюблённый в «француженку» (как она называла про себя Лоренцу) мужчина. В отличие от флорентийки, у Лоренцы не было никаких предположений насчёт автора записки. Впрочем, девушка уже была благодарна ему за то, что тот отвлёк её мысли от Амори. При воспоминании о вчерашнем объяснении с ним Лоренцу всякий раз окатывала волна стыда. Как ей только взбрело в голову пойти ночью к молодому человеку? Разве так её воспитывали приёмные родители? Хорошо хоть, что они никогда не узнают о том, как низко пала их дочь. А её подруга? Что сказала бы она? Возможно, Жанна стала бы презирать её?
Вскоре мысли девушки снова вернулись к записке. Может быть, стоило всё же кому-нибудь её показать? Например, Монбару? Или Сольё? Нет, только не ему!
Внезапно в дверь постучали. Это оказался хозяин гостиницы, который сообщил, что донну Аврелию спрашивает Мирандола.
– Я привёл фра Джироламо: он согласился исповедать донну Лоренцу! – сообщил граф вдове.
Доминиканец дожидался их в маленьком садике при гостинице. При ближайшем рассмотрении монах произвёл на Лоренцу ещё более отталкивающее впечатление, чем в первый раз. Низколобый, с уродливо выгнутым носом и выдвинутым вперёд подбородком, он смахивал на одну из тех ужасных химер, что красовались на водостоках собора Парижской Богоматери. Представив ему Лоренцу, граф деликатно отошёл в сторону вместе с донной Аврелией. А Савонарола, усевшись прямо на траву и понюхав цветущую на клумбе дамасскую розу, поинтересовался:
– Кто был твоим духовником раньше?
– Каноник церкви Сен-Жерве в Париже, падре, – скрывая отвращение, ответила Лоренца.
– Ты – француженка? – удивился монах.
– Только наполовину: мой отец был родом из Флоренции.
– Был?
– Он недавно умер.
Встав на колени, девушка прочитала «Benedicite», молитву перед исповедью, и начала каяться:
– После смерти моих приёмных родителей, падре, я сбежала от моего опекуна.
– Непослушание – тяжкий грех, дочь моя. Но если ты дашь обещание вернуться к своему опекуну и попросить у него прощение, я отпущу тебе его. Дальше!
– Дело в том, падре, что я приехала сюда, во Флоренцию, с одним молодым человеком…
– Всё ясно, – прервал Лоренцу исповедник. – Вы с ним согрешили, не так ли?
– Нет, падре.
– Ты говоришь правду, дочь моя?
– Клянусь моей душой, падре.
– В таком случае, грех не столь уж и велик. Но, опять же, всё зависит от твоего опекуна, который один только вправе, кроме Бога, распоряжаться твоей судьбой. Дальше.
Савонарола явно торопился с отпущением
