Во взрослой жизни она скажет, что он был лучшим отчимом для неё и очень хорошим человеком в целом. Просто отец с мамой были разрушительным союзом.
Наталья расскажет мне, что папа был спортсменом, учил её боевым приёмом и никогда не разделял нас на свою и чужую. У него были золотые руки, он мог из ничего построить шедевр, был умён, особенно в математике. Бывало мама кричала на сестру из-за того, что она не понимала решение примеров, папа подходил и спокойно объяснял. К нему бегали наши родственники, чтоб он помог с домашней работой.
Моё последнее и роковое воспоминание об отце. Это последний день его жизни. Я не помню с чего всё началось. Знаю лишь, что в этот день у нас гостил мамин папа, они втроём выпивали. Дедушка ушёл спать, а мама по своей привычке начала ругать отца, обвинять во всех смертных грехах. Приплетала, каких-то женщин, я настолько привыкла к этому, что не придавала этому вообще никакого значения. Отец смеялся над ней, считал она несёт глупости. Но мама взбесилась. Начала снова бить папу, на что он повернул её к себе спиной и держал руки. Мама вышла из себя. Начала кричать, привлекая к себе внимание:
– Отец спаси меня, он меня бьёт! – при этом очень правдоподобно плакала. Мама очень любила драматизировать и строить из себя жертву.
Дед не выдержал, встал и направился к моему папе. Папа сделал с дедом тот же приём. Просто обездвижил его.
Дальше маленькая комната, в которой стояла металлическая с сеткой кровать. На ней сижу я, меня обхватила ногами Наташа и закрывает руками глаза. Я вырываюсь, плачу, кричу.
– Настя нельзя туда ходить, нельзя. Успокойся, слушай только меня – она шепчет мне слова на ухо, сама заливаясь слезами. Её всю трясёт.
– Галя неси нож!
– Да папа, Наташа держи Настю не выпускай! Вот так тебе сука, страшно?! А как мне с тобой?! Сдохни тварь!
– Галя ты чего?! Гальчёнок кровь, вызови скорую! Вы чего творите?!
Скорую вызовут. Меня отпустят, и им будет уже всё ровно на меня. Пока папа заливался кровью, а скорая ехала моя мать и дед опрокинут ещё пару рюмок.
Старые носилки из плотной зеленой ткани похожей на мешок от картошки, широкие, металлические прутья. Я стою у дверного проёма с белыми, деревянными косячками. Отец ещё жив.
– Галинка почему темно? Включите свет! Почему вы выключили свет?! – я не понимаю, ведь свет горит.
Его проносят мимо меня, он окровавленными руками хватается за дверные косячки. Медик выругался на него и ударил по рукам.
– Куда ты свои руки тянешь? – мама устроила драматическое шоу, мол он напал на неё с ножом, плакала и смотрела как испуганный котёнок. Папу увезли. Взрослые снова уйдут пить на кухню, а я ещё долго буду стоять и смотреть на окровавленный отпечаток папиных пальцев на дверной косячке. Папа не доехал до больнице, умер в скорой. Дед перерезал ему сонную артерию. Я услышу разговор на кухне между мамой и дедом.
– Туда ему и дорога, пенсию по потере кормильца оформлю, хоть заживу
