Подходя к дому я увидела как преступника прижали к столбу и одевали наручники, он повернул на меня голову и ухмыльнулся. Я вошла в дом и увидела хаос. По комнате были разбросаны одежда, подушки, мамины трусы с прокладкой, разбитая вазочка от конфет ну и сами конфеты. Были заметны следы борьбы. Мама стояла облокотившись на стол плакала и прижимала к груди разорванную майку. Один полицейский фотографировал всё вокруг, другой записывал мамины показания.
– Он меня фактически изнасиловал! Настя дай сигарету матери.
– В каком смысле фактически? Изнасиловал или нет? – я стояла как вкопанная, абсолютно не хотелось, говорить, двигаться, я видела, что мама не переживает эту ситуацию. Мне стало паршиво от этого. Мама давно обесценила своё тело и ей не казалось это ужасным. Ей в принципе было всё равно с кем спать.
– Говорю же изнасиловал. Настя, долго я ждать должна – я не сдвинулась с места. Лишь когда последний полицейский покидал наш дом, я обвернулась и спросила:
– Теперь можно убрать это всё? – молодой полицейский посмотрел на меня с сожалением.
– Да, конечно.
Мама долго ходила по кабинетам полиции, но они настояли, чтоб она забрала заявление. Мол, сама виновата, меньше пить надо где не попади.
При этом эта малышка умела радоваться всем, что видела вокруг, особенно природой. Всё своё детство я старалась проводить на улице с соседскими ребятишками. Но если никого не было, я предпочитала гулять одна, только бы не сидеть дома.
Я очень любила гулять у озера за нашим огородом, там я проводила очень много времени. Потому была постоянно мокрая и чумазая. Помню одна тётя, что приходила к маме подарила мне широкие штаны с резинкой на голени из лёгкой как пушинка ткани. Я обожала их! Когда была ветреная, летняя погода надевала и уходила в конец огорода, забиралась на деревянный парник для огурцов и держа равновесие ходила из стороны в сторону, напивая любимые песни во всё горло. Ветер развивал мои милые длинные кудряшки, доставшиеся от отца и мои любимые брюки. Я с удовольствием подставляла лицо навстречу ветру, разводя руки в сторону. Задирая голову вверх наслаждалась видом плывущих надо мной белых облаков и взлетающих ввысь уток, которых кто-то спугнул ненароком, я была похожа на их дитя. Вот и мне бы взлететь расправив крылья.
В этом же огороде я с Наташей и двоюродными братом и сестрой любили играть в прятки. У нас рос высокий, густой картофель, в который я ныряла с разбега и скрывалась от голящего. Мама когда видела эти игры каждый раз кричала:
– Дети ну-ка прочь с огорода, переломаете мне все овощи!
– Мама, да мы опять Настю не можем найти.
– Настя, савраска такая! Выходи из картошки!
Я очень любила увязаться за старшими. Мама всегда отправляла гулять Наташу со мной, чтоб я не слонялась по дому без дела и была под присмотром. Это было опрометчиво. Как-то раз мы выловили из озера мёртвого телёнка, пытались его оживить массажем сердца, а после устроили ему похоронную церемонию в конце нашего огорода. В течении нашего взросления кладбище домашних
