с таким настроением и довольной улыбкой на лице я пришел во владения Гретты Олдерсон к спасенному Жене. Оставалось только рассказать ему о спасении, и можно было бы считать свою миссию выполненной. Вот только одно обстоятельство заставило меня перестать улыбаться. Жени на месте не оказалось.
Гретта с обстоятельностью эдакой домохозяйки вроде миссис Хадсон сказала:
– Ваш друг ушел утром, но обещал вернуться после обеда. Будете ждать или оставите сообщение?
Можно было бы, конечно, плюнуть на Женю, который убежал куда-то вопреки обещанию дождаться меня на месте, но обиды с моей стороны сейчас были непродуктивны. Во-первых, все уже было сделано, и оставалось только поставить точку. Во-вторых, Женя – взрослый мужчина, и у него могли возникнуть какие угодно дела, которые требовали быстрого включения.
И я уселся ждать, тем более что обеденное время подходило к концу, а значит, Женя должен был вернуться скоро.
Ждать пришлось недолго. Не прошло и получаса, как Евгений появился в фойе, трезвый, бодрый и немного возбужденный.
– Привет! – объявил он.
– Привет, – ответил я. Такое его настроение нравилось мне куда больше. – Я смотрю, ты поборол меланхолию.
– Поборол. У меня есть предложение: поедем в гараж, покидаем топоры?
– Поедем, – легко согласился я. – Тем более, и повод есть. В понедельник утром ты идешь к Джанибекяну. Он отнесся с пониманием к твоей истории и готов забыть о ваших мелких неурядицах.
Глаза Евгения засияли ликующим блеском, но радоваться, как оказалось, мне было рано.
– К черту Джанибекяна с его пониманием! – отрубил Евгений.
– Как это?.. – Его напор поверг меня в легкую растерянность. – Почему? Тебе работа не нужна? Ты миллион в лотерею выиграл? Или наследство получил?
– Прозерпину помнишь?
– Кого?
– Ну эту вашу предсказательницу, гадалку, или как ее там. Короче, я был у нее. Все просто, Нильс. Меня сглазили. Понимаешь? Сглазили! Но теперь все в порядке. Все в ажуре, Нильс! Она мне сделала приворот на удачу и на деньги. Так что теперь дела пойдут в гору. А Джанибекян пусть себе отсосет.
– Ты вроде не пьяный… – выдавил я через навалившуюся на меня смесь удивления и непонимания.
– Я совершенно трезв, Нильс.
И это было совершеннейшей правдой. Вот только глаза у Жени сверкали безумием, и это пугало сильнее, чем если бы он валялся здесь, как говорят русские, пьяным в стельку.
Глава 5
Всегда печально видеть, как разрушается то, что ты создавал своим трудом. Вдвойне печально, если труд был упорным. Втройне – если ты делал усилие над собой. А вот когда рассыпается в прах то, что ты созидал с благими намерениями, речь идет уже не о печали. Тут в ходу иные эмоции. И первое, что хочется сделать, – это крепко, от души выругаться.
Когда я был маленьким,
