запахом фруктов, видимо, там она хранила благоухания.
– Я с тобой спать в одной комнате не буду, – поморщилась Агнеша, отодвигаясь подальше от источника запаха, – воняет мерзостью.
Алевтина недовольно развела руками и нахмурилась.
– А я с сукой спать не буду, – махнула она головой в сторону Рыжей и Сизой, не давая внятного ответа, кого из них она назвала сукой.
Агнеша с собакой переглянулись одновременно, и Вук зашелся хохотом от этого нелепого жеста.
– Суки с тобой тоже не хотят, – огрызнулась на нее Агнеша.
Алевтина закатила глаза и громко драматично вздохнула.
– Как жаль, мне же так не насрать.
– Ладно девочки, вы чего, – все еще хихикал Вук, утирая глаза от выступивших слез, – я с Алевтиной комнату возьму, а… а суки пусть вместе спят, – и он снова зашелся смехом.
Агнеша ласково улыбнулась, ей было приятно видеть друга в бодром здравии, хотя это могла быть лишь защитная реакция на произошедшее.
– Я, если что, не против твоей компании, – Алевтина зарделась, произнося это на глазах Рыжей, но все равно нагло коснулась щеки Вука, будто бы невзначай. Тот даже не отреагировал на ее движение, но Агнеша заметила, как поменялся его взгляд. В мгновение стал холодным и жестким, будто и не хохотал он только что до слез.
Седлав коней, к вечеру они опять оказались в какой-то забытой богами деревне. Корчма не внушала доверия и желания там ночевать, но особо выбирать было не из чего. Грязные покосившеися двери встретили их шумными разговорами, видимо, тут было не все так плохо, как в прошлой деревне. Тут хотя бы были хоть какие-то постояльцы и даже гусляр, правда пьяный в хлам и не попадающий по струнам, но все же.
Сняли две комнаты, как и договорились. Хорошо, что Алевтина согласилась ночевать с Вуком, три комнаты было бы уже дороговато. Агнеша не знала по правде, в каких они взаимоотношениях, и что между ними было, раз Алевтина так смело заявляет, что любит его, но подозревала, что ничего особо хорошего. Да и Вук не выглядел рядом с ней особо счастливым.
В этот раз Агнеша не стала противиться желанию Сизой спать с ней в одной кровати, и собака довольно забралась к ней под одеяло, прижимаясь своим теплым шерстяным боком.
Ночью она проснулась оттого, что Сизая тыкалась ей мокрым носом в лицо и упиралась лапами в грудь.
– Остань, – отмахнулась от нее Рыжая, но собака стала лишь настойчивее, к тому же начала поскуливать.
Тяжело вздохнув, Агнеша поднялась и села на кровати, сонно потирая глаза и вытирая щеки от мокрых следов. Сизая крутилась у двери, отчаянно просясь наружу.
– Ты же сама дверь открыть можешь, – промямлила Рыжая, потягиваясь от прошедшего сна, – че ты хочешь-то опять?
В ответ ей собака жалобно заскулила и припала мордой к полу, будто прося Агнешу пойти следом.
