либо преследовал какую-то другую цель.
– Например, заинтересовать тебя, – игриво улыбнулась подруга.
– Меня? Мне кажется это довольно странный способ вызвать интерес, не находишь? Да и где гарантия, что теперь и он не считает меня шлюхой?
Марина горько усмехнулась, сделала глоток вина и тут встрепенулись:
– Слушай, подруга, а чего мы гадаем, когда можно взять и спросить? – она нервно хихикнула. – У меня же номер его есть.
****
Матвей ел бабушкины пельмени и думал. Думал о вчерашнем. Признаться оказалось не так уж и сложно. Гораздо сложнее оценить последствия таких признаний. Именно оценкой ущерба он и занимался, возвращаясь домой после вчерашних посиделок.
Первый вопрос, который он задал себе – ради чего все это? Очевидно, что ради нее. Матвею почему-то захотелось, чтобы она узнала, кто он на самом деле. Он не думал об остальных, и вот теперь возникал второй вопрос – как их убедить, что это лишь пустой трёп? Ему показалось, что в конечном итоге все восприняли его слова, как шутку. Хорошо, если так.
Секач прервал размышления и оторвал взгляд от тарелки:
– Ну чего, ба?
– А што, смотрю на тебя.
– Я пережевываю. Не глотаю.
– Хоспади. Да ешь, как хошь. Я разве в укор.
– Просто смотришь так, с укоризной, – Матвей продолжал жевать пельмени.
– Да вот смотрю. Ладный ты у меня, с руками. Не урод. А до сих пор один. Ни жены, ни детей.
«Боги праведные, опять двадцать пять».
– Ты глаза то не закатывай. Вот помру я и што? Хто о тебе позаботится?
– Ты ещё меня переживаешь, ба.
– Даже думать не смей, – старушка гневно пригрозила пальцем. – Не нужно мне такое щастье, слышишь? Не нужно. Это как Бога надо прогневать, чтобы сначала дочь пережить, а потом внука?
Старушка замолчала и хныкнула, вытирая слезу краем фартука. Матвей встал, обошел стол, сел перед ней на корточки. Взял за руки:
– Прости, бабуль. Прости. Обещаю жить… долго.
Он попытался улыбнуться. Пожилая женщина потихоньку успокоилась, обреченно махнула рукой и указала пальцем на пельмени:
– Ешь. Штобы все доел. Тощий, как я не знаю кто. Ты с Крашенинниковым говорил?
– Да, – ответил внук, возвращаясь за стол. – На мели он. Через 5 дней должен заплатить.
– Заплатит он, держи карман шире.
Матвей пожал плечами, и произнес жуя:
– Значит выселю.
И тут заиграл телефонный звонок.
Старушка оживилась:
– Крашенинников?
Матвей смотрел на незнакомый номер телефона и задумчиво произнес:
– Может и он. Але.
– Привет, – это был все тот же глубокий и знакомый мелодичный голос, но сейчас немного пьяный и хриплый –
