Георгий, значит, Жора. Уж лучше бы звали Георгином, и то звучит неплохо.
– Вы все имена раскладываете по цветам?
– Поразительная у вас смекалка! Не, честно, я впервые знакомлюсь с такой красивой, умной девушкой. Хотите, скажу кое-что о вашем? Прекрасно! Марина – самое чудесное имя! Когда я произнёс его, мне вспомнилось море. Не, честно, вы не смейтесь, от вас веет дыханием моря! Но, правда, к сожалению, я шторма не люблю, лучше прибоя нет ничего! Прибой – это музыка, это, как запах французских духов! Так вот, вы мне кажетесь такой мягкой, уютной, доброй – без меры.
Жора мог бы так безумолчно говорить ещё, но тут его красноречие прервал капризный надтреснутый женский голос, откуда-то из-за спины, он требовательно звал домой Марину. Жора быстро обернулся и увидел женскую голову с мясистым подбородком, высунувшуюся в форточку окна.
Марина вздохнув, встала, её лицо зарделось румянцем, она извинилась перед кавалером, сказав, что ей уже пора домой.
– Завтра вечером, надеюсь непременно вас увидеть, – галантно произнёс Жора как можно тише. Но Марина, не ответив ему, удалилась. Голова из форточки пропала, на время Жора почувствовал себя несчастным, что его лишили возможности самораскрытья перед милой девушкой. В досаде он отбросил от себя веточку и с той же походкой фланера направился домой.
Глава третья
У своих родителей Марина Ходакова была единственной дочерью. Отец, Родион Степанович, на вид лет пятидесяти пяти, воевал, был лётчиком, работал начальником охраны. Причём недавно, как инвалид войны, вышел на пенсию и продолжал нести трудовое бремя на благо семьи. Он был ростом отнюдь не высок, но крепок и мускулист, как старый солдат. Родион Степанович до сих пор продолжал рано по утрам делать пробежки, любил дачу, но больше рыбалку, из-за которой с супругой, Вероникой Устиновной, выходили передряги и ссоры.
Года два назад, по настоянию супруги, он соорудил теплицу, что было довольно нелёгким делом в доставании для неё материалов. Beроника Устиновна упрекала его, что начальнику охраны доступно буквально всё. Родион Степанович с видом почтенного знатока разъяснял въедливой супруге, что в этом и есть вся сложность рискованного действия.
Вероника Устиновна была полнотелая, даже несколько тучная женщина, при разговорах имела привычку непроизвольно прищуривать свои хитроватые, чуть серые раскосые глаза, что казалось, у неё было весьма злое выражение лица, как у алчной собственницы. Но вместе с тем лицо у неё с круглыми надутыми щеками, среди которых был почти незаметен маленький вздёрнутый носик и говорил о незлом, скорее по-своему добродушном характере. При этом смешно выглядели её мягкие припухлые губы, выдаваясь над круглым подбородком чуть вперёд, от которого ниже отделялся второй. Ростом она была немного выше своего суховатого на вид мужа, который был к тому же старше её на пятнадцать лет.
Вероника Устиновна с молодости работала телефонисткой, в своё время это ей здесь,
