последний момент нашёлся герой, решивший взяться за их восстановление.
Смельчаком оказался Гельмут Рюдигер. Двадцать лет назад он был неизвестным миру, бедным студентом, в которого никто не верил, сегодня же этот мужчина, одетый с иголочки, сверкал в блеске фотокамер, приковывая к себе внимание публики. Если прислушаться, то из толпы можно было выцепить разговоры о том, сколько денег было пожертвовано на воссоздание картин, но эти обсуждения быстро терялись на фоне всеобщего восхищения и вопросов журналистов, которые летели со всех сторон.
– Мне приятна ваша признательность, но рассказать вам всего я не могу, ведь у каждого гения должен быть свой маленький секрет, – Рюдигер неестественно рассмеялся в микрофон, часть толпы подхватила его настрой. – Однако, я подготовил для вас презентацию, в которой вы найдете ответы на большинство вопросов. Прошу, Мэрилин.
Гельмут кивнул миниатюрной рыжеволосой девушке, что стояла по правую сторону от него и директора музея и отвечала за техническое оснащение. Мэрилин, получив знак, быстро набрала комбинацию, чтобы вывести изображение на проекционное полотно, но вместо презентации на экране открылся режим видеоконференцсвязи.
Гости удивлённо переглянулись между собой, журналисты притихли в странном предвкушении. Сама девушка растерянно оглянулась на директора, поймав на себе его хмурый взгляд, и суетливо застучала по клавиатуре, попыталась исправить ситуацию, но система внезапно объявила бунт.
– Небольшая техническая накладка, – директор собрал руки в замок и натянуто улыбнулся. – Сейчас мы всё поправим.
– Не утруждайтесь, герр Мейерхольд, – на экране, сияя яркой хитрой улыбкой, появился белокурый юноша. Вокруг него раскинулся богато, но абсолютно безвкусно обставленный рабочий кабинет с сейфом, при виде которого Рюдигер почему-то нервно вспотел. – Лично у меня всё под контролем.
Вальтер, директор музея, торопливо подошёл к Мэрилин, тщетно пытающейся остановить конференцию, процедив сквозь сжатые зубы:
– Что ты копаешься? Выключи это немедленно.
– Я пытаюсь. Доступ заблокирован.
– Так разберись с этим! Это твоя прямая обязанность.
Мейерхольд старался говорить тихо, пытаясь скрыть нарастающее напряжение и раздражение, но гости быстро уловили перемены в его настроении, начали перешёптываться.
– Дорогие гости, пока нас не прервали, я хочу рассказать вам одну занимательную историю, – выждав, пока первая волна теорий в толпе утихнет, вновь переключил на себя внимание юноша, удерживая интригу. – Все вы знаете, какие события предшествуют сегодняшнему мероприятию. Для тех, кто не знает, объясню: много лет назад некий гражданин изуродовал несколько картин великого Альбрехта Дюрера, и глубокоуважаемый герр Рюдигер единственный взял на себя смелость спасти творения. Герр Мейерхольд, всем известный директор Старой Пинакотеки, любезно предоставил ему не только такую возможность, но и средства для её реализации. Пока всё верно?
Юноша с экрана усмехнулся – в глазах его искрами загорелся азарт, а губы вытянулись вперёд в выражении предвкушения. Названные мужчины, однако, его радости не разделяли, в их взглядах можно было заметить смесь страха и злости. Публика же пока не особо понимала, к чему относится разворачивающееся действие, но журналисты уже направили объективы своих камер в надежде заполучить интересный репортаж. Один из них даже подключил прямую трансляцию к федеральному каналу.
– Поговорим теперь о средствах? – продолжил юноша, подавшись слегка вперёд, ближе к камере. – Ни для кого не секрет, что герр Мейерхольд организовал благотворительный фонд, в который все вы на протяжении двадцати с лишним лет активно жертвовали свои капиталы на реставрацию. Но, увы и ах, – он развёл руками и поджал губы, несколько наигранно изображая разочарование. – Спасти картины не удалось.
Волна негодования прокатилась в толпе, перешёптывания стали оживлённее, а на лицах людей заиграли новые эмоции. Гельмут отчего-то побледнел, а Вальтер раздражённо ударил по клавиатуре и грубо оттолкнул от компьютера Мэрилин, чтобы та не мешала.
– Вы спросите – что же представлено сегодня перед вами? Я с удовольствием отвечу, – юноша самодовольно ухмыльнулся. – Это копии, написанные мною собственноручно. Весьма искусные, не правда ли? Даже опытные эксперты не смогли отличить их от настоящих, – гордость в его голосе стала ещё ярче, когда кто-то из приглашённых специалистов кинулся к одной из работ. – Вон там, в левом уголке, под слоями краски Вы сможете найти мою подпись. Невооружённым глазом её не видно, так было задумано. Кстати, я совсем забыл представиться. Меня зовут Фрэнк Лэррисон. Возможно, кто-то знает меня под псевдонимом Маэстро и наслышан о моей творческой деятельности.
Волнение среди гостей нарастало с каждым новым словом, а директор музея, кажется, уже был готов попросту разбить экран, лишь бы остановить трансляцию, но, пока этого не
