на балконе – к тому моменту стало уже слишком жарко для тенниса. Они искупались на полупустом пляже, в одиночестве перекусили у бассейна, лениво позанимались любовью, а в шесть вечера отправились в спортивный магазин – отдохнувшие, счастливые, готовые к игре.
Если смотреть издалека, курорт представлял собой кучку коттеджей, разбросанных полукругом в пределах мили на знаменитом, белом как тальк, песке. Границы курорта обозначали два скалистых мыса, поросших низким лесом; между ними тянулся коралловый риф и вереница светящихся буйков, предназначенных для того, чтобы держать подальше любопытных яхтсменов. На неприметных террасах, устроенных на склонах холмов, находились знаменитые теннисные корты, где тренировались чемпионы. Здесь были пять кортов поменьше – и один большой, центральный. Узкая каменная лестница, извивавшаяся среди цветущего кустарника, вела к двери спортивного магазина. Шагнув за порог, гость оказывался в теннисном раю, – вот почему Перри и Гейл выбрали это место.
В зеленых холодильниках хранились мячи. В стеклянных витринах стояли серебряные кубки, с именами прошлогодних чемпионов, и Марк, массивный австралиец, был одним из них.
– На какой уровень ориентируемся, разрешите спросить? – поинтересовался он с грубоватой любезностью, окинув взглядом потрепанную ракетку Перри, его толстые белые носки и поношенные, но все еще годные теннисные туфли, а заодно – декольте Гейл.
Перри и Гейл – уже не юные, но по-прежнему в расцвете сил – были потрясающе красивой парой. Природа одарила Гейл длинными, изящными ногами и руками, маленькой крепкой грудью, гибким телом, белой кожей типичной англичанки, золотистыми волосами и улыбкой, способной рассеять любой мрак. Перри тоже был типичным англичанином – на мужской лад: худой и на первый взгляд нескладный, с длинной шеей и выпирающим кадыком, неуклюжей, разболтанной походкой и оттопыренными ушами. В школе его звали Жирафом – пока он не проучил того, кто имел неосторожность сказать это вслух. Повзрослев, Перри приобрел странное, но несомненное изящество – неосознанное, и оттого еще более разительное. Вдобавок он был обладателем кудрявой каштановой шевелюры, широкого веснушчатого лба и огромных глаз, в сочетании с очками придававших ему облик смущенного ангела.
Неизменно заботливая Гейл не позволила Перри сделать первый шаг самостоятельно – она взяла переговоры с Марком на себя.
– Перри прошел отборочный тур в клубе «Куинс» и, если не ошибаюсь, попал в основной состав. Стал настоящим профи. И это после того, как он сломал ногу, катаясь на лыжах, и полгода не играл, – с гордостью завершила она.
– А вы, мэм, прошу прощения? – подобострастно спросил Марк, чуть запнувшись на слове «мэм».
– Я новичок, – спокойно ответила Гейл, на что Перри отозвался:
– Чушь.
Австралиец щелкнул языком, недоверчиво покачал головой и принялся листать затрепанную книгу.
