target="_blank" rel="nofollow" href="#img3838666c54e843688d98b2f5a1825bc9.jpg"/>Да, в Бельгии земли на душу населения меньше. Но какая там урожайность – и какая в России?
Не только волжские, но и малороссийские, и Юго-Западные губернии относятся к числу хлебопроизводящих. Ну, и как могли их жители не то что страну кормить, но хотя бы сами кормиться с такого хозяйства?
Какой из всего этого следует вывод? Очень простой и печальный. Страну кормили около миллиона помещичьих и зажиточных хозяйств и еще, в меньшей степени, миллиона четыре середняков. Остальные 15 миллионов крестьянских хозяйств, в лучшем случае, могли прокормить лишь себя, а большей частью, зарабатывая везде, где только можно, продовольствие покупали. То есть если говорить об экономической реальности, 25 млн крестьян кормили 22,5 млн горожан и обеспечивали экспорт. Очень даже неплохое соотношение, вполне себе на уровне развитых стран. Остальные 75 млн сельского населения вообще не имели экономического смысла, а из года в год мучительно выживали. 75 млн, половина населения Российской империи! Как вы думаете, нужны были какие-то там злокозненные пропагандисты, чтобы довести русскую деревню до социального взрыва?
В поисках выхода
Со всем этим ужасом надо было срочно что-то делать. И правительство прекрасно это понимало. Но что тут можно было сделать, кроме резкого, раза в полтора-два, а то и больше, сокращения сельского населения? А как его сократить? Колоний у России нет, переселять людей некуда. Согнать с земли и потихоньку переморить по острогам? Это можно, когда у тебя пара миллионов лишних людей, а не 25–30 миллионов (примерно столько, по разным данным, насчитывалось совсем уже лишнего населения русской деревни, для которого не было ни работы, ни еды, вообще ничего). Община, которая делила имеющиеся скудные ресурсы, как блокадную пайку, позволяла этим людям как-то поддерживать свое существование, но высокая рождаемость ухудшала положение с каждым десятилетием. Причины такого положения все понимали, но где выход?
Причины были незатейливы. Европейское малоземелье прямо-таки сталкивало крестьянство на интенсивный путь развития, а колонии и законы против бродяжничества позволяли сплавить или перебить избыток населения, не давая ему накопиться до критической массы.
В России было все с точностью до наоборот. Земли… скажем так: хватало. До определенного предела проще было увеличить запашку, чем вводить всякие новшества. Кроме того, земледелец в России, как минимум с середины XVIII века, находился на положении раба. «Крепостное право» – лукавый термин. В реальности крестьянин был прикреплен не к земле, а к владельцу, который мог сделать с ним все, что угодно: женить, продать его семью поодиночке, взять детей для барских надобностей. В довершение счастья рабов еще и не кормили, а давали им клочки земли, с которых они должны были в свободное от работы на барина время добывать себе пропитание.
Вот и вопрос: а кто должен был вкладывать средства в сельское хозяйство? Естественно, сельский хозяин, кто же еще? А кто он, этот хозяин? Крепостной
