И для квартир, и для общежития, и для казарм, и для кухни-столовой, и для мастерской, и так далее.
И к началу 1928 года эти дома уже возводились серийно.
Литой железобетонный каркас, монолитный цокольный этаж, два-три, реже до пяти этажей и керамический кирпич высокой пустотности для стен, которые все были толстыми, но не несущими. Перекрытия дома выполнялись из железобетонных плит, равно как и лестничные проемы. Причем плит довольно толстых.
Модно. Стильно. Молодежно. Во всяком случае, для 1920-х годов. Да еще бомбоубежище, считай, в каждой такой постройке. Разумеется, чисто кирпичный дом получался бы дешевле. Но так застраивали военные городки, которые в случае войны могли подвергаться ударам авиации. Так что старались строить добротно. С хорошим запасом прочности в первую очередь по каркасу. Чтобы здания не складывались как картонные домики и не рассыпались слишком уж легко. И к началу 1928 года в такие дома уже удалось заселить порядка двух тысяч семей и девяти тысяч одиноких командиров. Ну и казармы перестроить для целого корпуса.
При этом темпы строительства нарастали, грозя в 1928 году закрыть все потребности по войскам постоянной готовности. Во всяком случае, минимальные. Но этот проект строился для армии с избыточным запасом прочности, из-за чего для нужд дешевого и массового городского строительства не годился… дороговат и трудноват…
– На носу война. А ты о домах думаешь? – немало удивился Дзержинский, когда понял, о чем пойдет речь. – Мне кажется, не время ими заниматься.
– А я думаю – самое время. Это не просто дома. Это наши социальные тылы. Ты не хуже меня знаешь, насколько зыбка ситуация. И нужно, чтобы как можно большее количество людей связывало с нами свое будущее.
– Зыбкая? – усмехнулся Феликс Эдмундович. – Именно по этой причине тебя называют диктатором?
– Брось, – отмахнулся Михаил Васильевич. – Ну какой я диктатор? Хотел бы власти – взял бы власть. Но зачем? Это как-то поможет нам решить ключевые вопросы революции? Обеспечить благополучие широким массам простых людей?
Дзержинский очень пронзительно посмотрел на Фрунзе. Чуть помолчал. А потом спросил:
– А если бы помогло?
– Ты же понимаешь – не поможет. Это пустые амбиции.
– Я вот слышал, что людям нужен вождь. Владимира Ильича с нами больше нет. Троцкий утратил доверие. Сталин мертв. Остается не так много кандидатов.
– Опять Луначарский сказки рассказывает?
– Их много кто рассказывает.
– Я что-то в кабаках таких вещей не слышу.
– А ты с крестьянами поговори, а не с рабочими. Они тебя, знаешь, как кличут?
– Ну как?
– Не иначе как царь Михаил.
– Приплыли…
– Темные люди. Но говорят они это без всякого негативного налета. Болтают, дескать, ты сейчас порядок-то наведешь. Вон уже жизнь стала налаживаться.
– Разве
