она же просто боится. У нее ребенку плохо. Ей страшно и нужна поддержка. Это ничего не значит. Прошло больше трех лет. Она вышла замуж за другого. Она не любит меня. И неизвестно, любила ли. Но черт возьми! Как она прижималась!
– Марк? – окликает меня Колька. – Мойся, быстро!
– Что такое? У нас же еще двадцать минут.
Я искренне собирался если не пообедать, то хотя бы пирожок проглотить.
– Марк, там такое! Всех хирургов собирают! Третья операционная!
Да что за день-то? Это не моя пациентка!
Моюсь, вхожу в стерильное пространство. Над вскрытой брюшной полостью собралось уже шесть хирургов. Но руки у всех над столом.
– Ух ё! – тяну я, рассматривая опухоль.
– Вросла в перикард, видишь? – Миронов показывает на сердечную оболочку.
– А чья пациентка, степень дифференциации какая? – тихо спрашиваю коллег.
Если опухоль низкодифференцированная, то операция практически не имеет смысла. Она просто возобновит свой рост. Слишком агрессивная зараза.
– Средняя, – произносит Миронов.
– Тогда я бы попробовал убрать, – высказываю свое мнение. – Метастазов много?
– Да по всему телу, даже в голени, – хмыкает Сергей Иванович. – Но хорошо реагируют на химию.
– Кардиологов ждем?
– Ждем.
– Можем снизу начать.
– Там чистой ткани печени почти нет. Радикальную резекцию сделать не выйдет.
– Ну… Можно пойти скальпелем здесь и здесь…
– Тут сосуд.
– Обойдем. Помните съемку операции Ланского?
Миронов морщится, а Колька кивает. Он знает, о чем я, мы вместе смотрели.
– Точно, если попробуем, как он…
***
Выхожу из операционной почти в семь. Получается, что мои плановые перенеслись на завтра и у меня будет шесть операций. Ничего. Если никого вот такого, как эта девочка, то выдержу.
Жутко хочется куда-нибудь спрятаться и посидеть в тишине, но… Лучше уж после обхода. Навожу себе кофе, беру рабочий планшет. У меня там сегодня трое после операции и еще один тяжелый ребенок. И Свиридов. Свиридов не тяжелый, но к нему пойду в последнюю очередь.
***
– Добрый вечер, – захожу в Катину палату почти в девять.
Ее сын спит, и я тут же перехожу на шепот.
Молча протягиваю ей ондасентрон, подхожу к койке ее соседки.
– Итак, – открываю историю болезни, – предварительный диагноз у вас хондрома, – смотрю на маленькую измученную девочку. – Послезавтра берем вас на операцию. По результатам операции делаем биопсию. Если нет злокачественного перерождения, то на этом ваши приключения и будут закончены.
Улыбаюсь им ободряюще, не произнося второе «если». Мать довольно улыбается, девочка настороженно на меня смотрит.
– Завтра диета, послезавтра перед операцией полное
