земля, чтобы разбить такой толстый кусок камня? Я глянула вниз: трещина была глубокой, внутри проглядывала почва с камешками и спутанными иссохшими корнями.
– Говоришь, можешь закрыть? – сдавленно произнес Антон у меня над ухом. – Как ты притворилась, что коснулась ручки? Повтори!
Мне сейчас хватало проблем и без этого нестабильного психа, так что я потянулась вверх, взялась грязной, скользкой от пота ладонью за ручку двери, – ощущение все то же, прохладное, покалывающее, – и резко ее захлопнула. Дверь исчезла мгновенно, будто где-то нажали на кнопку.
Сразу стало очень тихо. Трещина посреди двора никуда не делась, но дрожь прекратилась в ту же секунду, как погасло сияние двери. Антон меня выпустил, и от неожиданности я шатнулась вперед, чуть не упав лицом на разбитую брусчатку. Ноги слишком дрожали, чтобы встать, и в глазах все расплывалось от слез, которые я пыталась сдержать.
– Тебе лечиться надо, – прошипела я, с ненавистью глядя на Антона, потому что лучший способ победить слабость – это гнев.
Я ждала такого же резкого ответа, но он таращился на меня потрясенно и даже как-то беспомощно.
– Ты ее закрыла…
– И что, козел? Берешь и закрываешь! – заорала я. – Вопрос в том, как мне открыть такую же, чтобы попасть домой! Почему не сработало?
Откуда-то уже набежали зеваки, но близко не подходили, смотрели издали, как на уличную драку. Антон рассеянно вытер рукавом потный лоб, – видимо, все еще размышлял про свою драгоценную дверь, – а потом настороженно вскинул голову. У меня нервы были взбудоражены до предела, и я сразу поняла, на что он среагировал: звук машины, на огромной скорости приближающейся к нам из-за угла дома. Прохожие тоже уловили звук и начали расходиться.
Антон вскочил и за локоть потащил меня к своей машине. Я вяло попыталась освободить руку, не всерьез, просто чтобы показать, что нечего таскать меня с места на место, как предмет. Уехать отсюда вообще-то будет отличной идеей: видимо, к нам сейчас присоединятся давешние парни. Опять будут ругаться с Антоном, опять вцепятся в меня, зачем мне это?
Я упала на переднее сиденье, и Антон стартанул с места, прежде чем я успела закрыть дверцу. Краем глаза я заметила подъехавшую машину, а он уже рванул в другую сторону, проехал несколько дворов и через арку вылетел на набережную замерзшей реки. Какое грубое вождение! Ему возмущенно сигналили, но он ловко вписался в поток машин и полетел дальше, обгоняя всех подряд. Пару минут я его не трогала, завороженная тем, что у дальнего берега реки, прямо у помпезной гранитной набережной, был вмерзший в лед парусник. А когда Антон убедился, что его не преследуют, и сбросил скорость, я сказала:
– Плевать, что у вас тут творится. Объясни, как мне попасть домой. Ты мне должен.
Раз он меня называет на «ты», отплачу ему тем же.
– Ничего я тебе не должен, – огрызнулся Антон.
Я подняла руку, демонстрируя ему кровоточащую царапину, которой обзавелась по его вине.
– А где
