городское утро: пешеходы, машины. Вот только сам город был необычный, хоть я нигде, кроме Пыреево, и не бывала. Мама говорила, мы жили в другом городе, когда я была маленькой, но я все равно его не помнила, и он точно не был таким впечатляющим, как этот.
Мы затормозили около большого здания, при виде которого у меня отвисла челюсть. Да оно потрясающее!
– Приехали, – недружелюбно сказал Антон.
– Куда? Где я вообще? – пролепетала я, пытаясь окончательно осознать, что все это – не плод моего воспаленного воображения.
Антон глянул на меня, как будто я не узнала известного актера, постер с которым висит в каждом доме.
– Добро пожаловать в Санкт-Петербург, – буркнул он и вылез из машины.
Глава 3
Жди чудес
Здесь жди чудес: из тьмы, из соловьев, из зелени, из вымысла Петрова.
Архитектор, который спроектировал такое здание, мог бы с гордостью вручить самому себе медаль. Даже моих скромных знаний недоучки из колледжа хватало, чтобы сказать: жил он в начале двадцатого века и любил стиль модерн. Здание было огромным, но легким: громада из стекла, железа и гранита казалась невесомой, как воздушный шарик.
Санкт-Петербург… Это что, правда он? Я слышала, что город красивый, видела его на фотографиях, – но сейчас поняла, что, если собрать мои знания в одну кучу, получится немного. Где-то тут есть Зимний дворец, Медный всадник, много каналов и Невский проспект. Пушкин ездил тут на карете, а Петр Первый грозил шведу. В общем-то, все.
– Раньше здесь был Витебский вокзал, теперь управление Стражи, – сказал Антон. – Долгая история.
Вокзал… Кстати, это многое объясняло! В здании было много одинаковых входов, и легко было представить пассажиров, которые валят в них толпой. Но сейчас никого не было: хотя широкая улица была по-утреннему оживленной, к дверям никто не подходил.
Самой красивой постройкой нашего города был торговый центр с супермаркетом и кафешками. Продираясь сквозь учебники по истории архитектуры, я видела много монументальных построек, но никогда не бывала в такой сама и даже не представляла, какое впечатление они производят, когда в них оказываешься. Наверное, так себя чувствовала древнеримская крестьянка, которая пришла в столицу продать скот и увидела Колизей.
Мы направились к самому правому входу – видимо, парадному, судя по невероятному размеру окна над ним. Будто опасаясь, что я сбегу, Антон держался поближе ко мне. Он толкнул серенькую дверь, и мы оказались в вестибюле, который заставил меня окончательно потерять дар речи. Пустое пространство заканчивалось белоснежной мраморной лестницей, на которой можно было снимать сцену какого-нибудь романтического знакомства. Не бывает таких вокзалов.
Через гигантское окно, которое мы видели снаружи, падал свет, растекался по плиточному полу с легкомысленным узором из цветочков. Я подавила желание потрогать его рукой – в основном потому, что не могла
