ты в порядке?
– О, дорогая, обо мне не переживай!
Со мной он всегда придерживался этого правила. Я не должна была волноваться о нем. И я ценила такое отношение, хотя никогда не говорила ему об этом. В какой-то степени я по-прежнему оставалась ребенком даже теперь, когда училась в колледже. В динамике всего происходящего это была своего рода поправка.
Я вздохнула.
– Можешь оказать мне услугу?
– Все что угодно.
– Если встретишь привлекательную женщину, пригласи ее на свидание. – Он принялся возражать, но я перебила: – Я серьезно. У тебя есть право на счастье. Спасибо, что сообщил про маму! Люблю тебя.
Он помолчал – тишина с его стороны была оглушающей, – а затем тихо проговорил:
– И я люблю тебя, Мара.
Я нажала отбой, но с места не двинулась. В коридоре было пусто, и мне хотелось просто постоять на месте. Замереть. Не думать. Не чувствовать. Я прижалась спиной к стене и медленно сползла вниз – осела на пол и вытянула ноги.
И, сама не зная почему, отправила сообщение Крузу.
Я: Надеюсь, тебе удалось поспать в автобусе.
Через секунду пришел ответ:
Круз: Это ты что, свое же правило нарушаешь?
Я: Мне будет погано, если из-за меня мы сегодня проиграем.
Круз: Я этого не допущу, но в автобусе отоспался. Все будет норм.
Мне не хотелось желать ему удачи. Хоккеисты – люди суеверные, и, возможно, Круз был из таких. Я решила, что спрошу его об этом, хотя ему вряд ли понравится такой вопрос.
Телефон снова оживился.
Гэвин: Туса! ТЫ ГДЕ?
Я отправила сообщение Майлзу.
Я: «Альфа Мю»?
Майлз: Уже тут. Пью и жду тебя.
Точно! Мне требовалось накатить.
Глава девятая
Когда мы вернулись в раздевалку после разминки, у меня загудел телефон. Тренеру не нравилось, если мы проверяли телефоны, особенно перед выходом на площадку, поэтому я открыл рюкзак и приглушил звонок. Это была мама – звонить перед игрой было не в ее правилах.
– Мама?
– Стайлс! – рявкнул тренер.
Я повернулся к нему. Увидев выражение моего лица, он умолк.
– Что стряслось? – спросил я.
В раздевалке стало тихо: все прислушались к моим словам.
Мама заплакала.
– Мама?
Я отвернулся и прошел в конец раздевалки. Парни слушали – и пускай, а выходить в коридор было не вариант: оттуда доносился шум.
– Тити сегодня было очень плохо.
О боже…
– Что с ней? – проговорил я упавшим голосом. – Сейчас она в порядке?
– Она… Мы в больнице. Мне пришлось вызвать скорую помощь. Пока ехали, у нее трижды были судороги.
Господи!
Мама еще плакала, но уже тише. Голос звучал подавленно, и я
