ветров и вод обнажались листы ржавеющего металла; там плодородный слой жилой секции износился. При еще большем увеличении Редвингу с Карлом стали заметны ремонтники, занятые устранением прорех.
Пустыни здесь тоже были грандиозны. Бежевые дюны расходились дальше, чем Луна от Земли, и лишь редкие зеленые точки оазисов нарушали это однообразие. Там, где рекам удавалось напитать леса влагой, иссушенные земли заканчивались. Огромные ярко-белые буревые вихри проносились по пустыням крупней планет и над лесами такими дремучими, что за всю жизнь нечего было и думать найти выход оттуда.
Как вообще проектировать такое? Плотная атмосфера под удерживающей мембраной, океаны размерами с планеты и озера в масштабах континентов, но настоящих гор нет. Возможно, это и есть ключ. Конечно, пожелай кто водрузить на Чаше Эверест, ее динамика непредсказуемо исказилась бы. Здесь невозможна была тектоника плит и, следовательно, не существовало вулканов, но как же циркулируют в биосфере углерод и вода? На Земле сложный цикл занимал сотни миллионов лет. Тектонические гряды Земли способствовали хаотическим движениям воздуха, которые у людей зовутся погодой. Обитатели Чаши не страдали от аэродинамических теней или порывистых ветров в узких горных ущельях; это ведь горы стимулируют буреобразование на Земле. Итак, Чаша отличается более мягкой погодой, чем планеты. Но зачем строить такую махину, если можно просто во Флориду переехать?
Вопрос не был риторическим. Если понять, зачем создавалась эта конструкция, быть может, получится найти общий язык с ее творцами.
Автоматический секретарь звякнул, напоминая, что пора перекусить.
Про себя Редвинг называл это помещение кают-компанией – очень старый термин; на Флоте использовали более официальный, офицерская столовая. Как всегда в последнее время, капитан заказал блюдо номер 48, классический обед: индейка с густым сливочным со- усом и клюквой. Он пытался отгонять назойливые мысли о том, что компонентам блюда, наверное, многие сотни лет; ему самому, впрочем, тоже.
Он так и не разобрал, что же говорила за каждой трапезой Майра Викрамасингх; нож Фоме, примерно так это звучало. Когда они с мужем, Абдусом, отправились в ту катастрофическую экспедицию по Чаше, он навел справки. Лингвистический ИИ располагал функцией преобразования нечетких данных и опознал источник фразы даже в его скверном произношении; это оказалась индийская застольная присказка, нош фармайе, то есть «пожалуйста, насладитесь этой едой». Редвинг счел ее удачным аналогом bon appétit.
– Нош фармайе вам всем, – склонил он голову. Команда ответила тем же. У Клэр сделался озадаченный вид.
– Кэп, у меня проблемы с когерентностью артилектов, – сказал Джамбудвипа.
Редвинг продолжал величать корабельные системы, терпеливо надзиравшие за бортовой жизнедеятельностью, небрежной аббревиатурой, так, как в детстве: ИИ. Но на Флоте предпочитали другой термин, артилекты, поскольку
