операцией.
Хотя я уже несколько лет жил в этом доме, бывать на крыше мне до сего дня не доводилось. Но я смутно представлял себе, что она – плоская, с торчащими телевизионными антеннами и непонятными прямоугольными сооружениями, которые не могли же быть каминными трубами, коль скоро в типовой застройке тех лет каминов уже и ещё не имелось? Самое главное – наша кровля не была кошмарной жестяной горкой с покатыми склонами, по которым непоправимо скользят подошвы детских ботинок… Это успокаивало, но не слишком.
Стараясь не касаться липковатых стен, я поднялся по сварной лесенке к невысокой железной дверце, нажал на грязный металлический рычаг и с отвратительным скрежетом приоткрыл лаз, похожий на корабельную переборку. Мне в лицо влажно пахнуло улицей и нежилым строительным запахом. Высоко подняв ногу и одновременно пригнув голову, так и ждавшую удара о низкий железный косяк, я кое-как выбрался наружу.
Мы, горожане, плохо знаем закоулки нашего мира. Они не похожи на надоевшие картины, день за днём сопровождающие наш путь на работу, в магазин и ещё по нескольким привычным адресам. Стоит заблудиться или в сумерках очутиться на стройплощадке, за условным забором, чтобы убедиться, что нарисованные очаги наших каморок скрывают от нас чудовищ мегаполиса: тусклые скрипучие фонари, непонятные заброшенные строения, железные конструкции, какие-то цистерны, мотки проволоки, катушки кабеля, больных голодных псов… И это – на земле! Лучше даже не задумываться, что таится под ней или над ней, в мире крыш и слабо жужжащих проводов.
Но я вынужденно ступил в этот мир, и, как ни озабочен был поисками своего наследника, всё же не мог не почувствовать себя хотя бы на минуту подростком, вторгшимся на запретную территорию.
Было довольно тихо; многоголосый шум города долетал сюда словно издалека. К тому же наступило обманчивое время суток, когда ещё светло, но солнце уже скрылось и тени погасли. И то, что я увидел, легче всего было считать именно миражом.
В десятке метров от меня, бледно светясь в сумерках, обозначились две необъяснимо-неподвижные фигуры. Четыре светло-голубых глаза не мигая смотрели прямо на меня.
Я был нацелен на поиск детей, и вовсе не ожидал встретить на крыше посторонних. Но чем больше я приглядывался, тем больше изумлялся. Во-первых, эти двое глядели на меня сверху вниз: если принимать во внимание мой немаленький рост, они были ощутимо выше, никак не меньше двух метров! Во-вторых, я почему-то не мог толком разглядеть их лиц, только глаза плавали внутри светлых овалов, словно серебристые рыбки в аквариуме… Ну, и в-третьих… у них были крылья.
Ну, не то что крылья… просто за плечами каждого вырастали как бы ещё одни плечи, и больше всего это напоминало крылатых персонажей старой европейской живописи. Только они не были ни златокудрыми красавцами с глазами навыкате, ни бело-розовыми юношами в парчовых одеяниях. Просто на крыше
