предстояло сообщить о произошедшем его матери. Берегли ее до последнего, не говорили о том, что за тучи сгустились над головой ее сына. Может, мол, пронесет, зачем нервировать человека раньше времени.
Теперь это все падало на меня. Ненавязчиво, под предлогом заботы о близких, он скинул на меня еще одну головную боль. У него это иногда очень виртуозно получалось.
Стоял теплый солнечный день, но для меня он был мрачнее любого самого хмурого дня в моей жизни.
Я чувствовала себя раздавленной, будто меня что-то смело с дороги и переехало. Я физически не могла ехать. Было невозможно ни сосредоточиться, ни сконцентрироваться, не было сил даже взять себя в руки.
Все вокруг размывалось, плыло и меркло.
Очень плохо помню события того дня. Как, захлебываясь слезами, кричала что-то в трубку своей маме, как общалась с подругой, как на автопилоте доехала до дому.
На следующий день я проснулась разбитая, и первая же мысль новой реальности обожгла меня могильным холодом.
Сердце снова сжалось в кулак, и я, не в силах справиться с собой, рыдая, уткнулась в подушку…
Это не снилось мне.
Это произошло.
Это была моя реальность…
Как бы тяжело и страшно ни было мне в дальнейшем, но эти первые дни были самыми кошмарными.
Дни столкновения с реальностью, день краха всей мой прежней жизни.
День, который я не могу забыть до сих пор – и не забуду, конечно же, никогда.
На третий день я приказала себе собраться, взять себя в руки и встать.
Жизнь продолжалась, и задачи, поставленные ею, никто, кроме меня, решить не мог.
Нужно было вставать и идти дальше.
Теперь мне предстояло торить свой путь одной.
Глава VII
СИЗО
В СИЗО муж находился с апреля по конец июля.
Помню свой самый первый приезд на свидание.
До того, не понимая вообще, что такое СИЗО, понятия не имея о разного рода процедурах и регламентах, тупо боясь всего этого, я поехала отвозить передачу с подругой.
Помню мыканья по сырым и темным коридорам, окошки, толпы людей. Кое-как мы разобрались, что и где, встали в очередь. Перед нами стоял какой-то дедушка с большой холщовой сумкой. Он опоздал на подачу заявления на передачу и теперь пытался сделать передачу без него. Объяснял, что он из области, приехал издалека, что-то произошло в дороге…
«Что же мне делать?» – растерянно спрашивал он, переводя взгляд с сотрудницы на сумку.
Сотрудница была непреклонна. Нет подписанного заявления – нет передачи. Дедушка начал терять самообладание. Дедушка начал нервничать, размахивать руками и повышать голос.
Сотрудница со всего размаху захлопнула окошко перед его лицом и прокричала (не ему даже, а нам всем): «Все, прием окончен».
Заволновалась очередь. Все стоящие в ней готовы были придушить и разорвать на куски этого дедушку. Все находящиеся тут уже знали
