элемент – это отражение внутреннего мира Зорге, его сомнений и страхов. Как отметил Джон Ле Карре, шпионы – невероятно ненадежные рассказчики, ведь им снова и снова приходится сочинять о себе новые легенды. Значительную часть своей взрослой жизни Зорге существовал в мире, где над ним постоянно нависала угроза провала и ареста. За одиннадцать лет в Японии он не мог доверить свои тайны никому, кроме непосредственных подчиненных. Даже ближайшие его японские агенты Одзаки и Мияги так и не стали его друзьями.
Как и многие шпионы, Зорге был неуемным ловеласом. Шпионский дар неразрывно связан с талантом соблазнителя. По подсчетам американской разведки, во время работы в Токио у Зорге были романы по меньшей мере с тридцатью женщинами. Но даже любовницы Зорге так или иначе становились пешками в его шпионских играх. Одних он завораживал и пугал лихими ночными прогулками на мотоцикле. Других поражал своим самомнением, устраивая дома пляски с самурайским мечом и разражаясь пьяными тирадами о том, как он убьет Гитлера и станет богом. Даже в самые интимные моменты он разыгрывал роль человека более значительного. Он часто сетовал любовницам на одиночество, но ни одной из них не позволял разделить бремя тайн, которые он скрывал. Тем не менее свидетельства женщин, присутствовавших в жизни Зорге, дают ценное представление о том, каким он хотел себя видеть. Советские же архивы приоткрывают завесу над его частной жизнью, проглядывающей в письмах к его русской жене, а также в воспоминаниях и переписке с его московскими друзьями и коллегами.
Писать биографию Зорге – задача необычайно трудная. Большую часть своей жизни он провел в тени, и его выживание напрямую зависело от секретности. При этом он был экстравертом и всегда любил привлекать к себе внимание. После разоблачения, оказавшись в одиночестве в японской тюрьме, Зорге принялся создавать свой идеальный образ для следствия, а возможно, и для потомков. В обширной переписке с Москвой, в письмах жене Кате, в статьях, научных трудах и признаниях он оставил значительные письменные свидетельства. Однако, как и многие, казалось бы, общительные люди, свое истинное лицо он тщательно скрывал. Он был человеком с тремя лицами. Первое – светский лев: вызывающе необузданный, душа компании, которого обожали женщины и друзья. Второе лицо он являл своему московскому начальству. А третье – человека высоких идеалов и низменных желаний, погрязшего во лжи, – он не показывал почти никому.
Зорге умел пользоваться обстоятельствами, и это помогало ему на протяжении всей его сумбурной и переменчивой жизни. Он с умопомрачительной легкостью менял окружение, женщин, друзей, переезжал с места на место. Перед его саморазрушительной харизмой не могли устоять ни мужчины, ни женщины. Порой он всецело подчинялся собственным прихотям, настроениям, капризам, часто бывал по-детски эгоистичен. Он словно постоянно примерял неожиданные амплуа, наблюдая за реакцией мира и слегка видоизменяя свой образ в обществе. И, как
