бьется сильнее, пальцы скребут сильнее.
– Да, – шепчу я.
– Значит, это вы. Клянусь вам.
– Но…
– Уверяю вас, здесь больше нет никого с позолоченной кожей, сияющей как солнце, – заливисто рассмеявшись, говорит Ненет. – В ночь, когда вы пропали, даже сочинили песню о той битве, и в одном куплете упоминают вас, хотя поем его только мы.
Я судорожно вдыхаю, когда она прочищает горло. Ненет начинает петь, и низкий тембр ее голоса разносится по комнате, как полуночный сонет, обращенный только к звездам.
…Затем на Бриол опустилась тьма,
Но это была не просто ночь.
Хлестали кнуты, всюду армия.
Искалечен был город, ничем не помочь.
А когда все же рассвет наступил,
Наружу ужасная правда всплыла:
Наше крохотное солнышко кто-то схватил,
Золоченную Терли унесла синева.
Когда в тишине она допела последний куплет, слова песни продолжают звучать в моей голове, а стук гулко бьющегося сердца заполняет пустоту.
– Бриол… – слышу свой голос, но он как будто раздается издалека, словно разносится эхом у меня в мыслях. – В том городе мы жили.
Это был мой дом.
Она кивает, и тонкие пряди ее волос легонько развеваются, словно могут улететь, если бы они не крепились к ее голове.
– Вы были совсем маленькой девочкой, когда разгорелась битва, а потом вы пропали, Льяри. Что вы помните?
– Немногое, – хрипло признаюсь я, продолжая щипать себя. – Но помню это.
Мощеные улицы, запятнанные чернотой ночи. Треск обломков и спотыкающиеся шаги. Разбитые окна и валяющееся на земле стекло, напоминающее сверкающие звезды. Соломенные крыши, охваченные огнем, который перекидывается с соломинки на соломинку и облизывет стены.
Помню крики. Грохот, залпы на улице и обломки, сыпавшиеся с неба искрящимся дождем. Помню, как жалась к другим детям на улице, вкус страха и магии в воздухе, такой ощутимый, что к горлу подступал ком. Он подступает к горлу и сейчас – я даже чувствую вкус дыма и кожи, пропитанной гарью.
В глазах Ненет виднеется та же печаль, когда она нежно говорит:
– Вы и есть та золотая девочка, что пропала… И которая наконец к нам вернулась.
Я вонзаю ногти в ладонь, а затем растираю комки липкого золота и сжимаю их в кулаке, чтобы успокоиться.
– Так… где же вы были? – спрашивает она, и хотя Ненет произносит этот вопрос невзначай, я вижу, как она жаждет узнать правду.
Я опускаю руки по бокам, и золотистые крупинки падают на пол.
– В Орее, – осипшим голосом отвечаю я. – Я была в Орее.
Ее глаза становятся круглыми. На мгновение она просто смотрит на меня с недоверием.
– В Орее? Но… как?
Я качаю головой. Я задавала себе тот же вопрос столько раз, что кажется, на него уже и не найти ответа. Так уж случается с некоторыми вопросами – с той недостижимой истиной. Порой мы спрашиваем
