Она сидела на моей кухне, потухшая, глаза как стекляшки. Я даже подумала сначала, что она сама начала пользоваться тем, что продаёт. Испугалась. А она потянулась ко мне, всхлипнула. Я приобняла её, гладила по спине, пока она плакала. Футболка на плече промокла.
– Мама умерла, – сказала Лялька. – Три часа назад. А мне даже идти не к кому, понимаешь? Она из детдома была, только я и мама, больше никого… а теперь просто я. Можно я у тебя сегодня останусь?
– А Сенька?
– Сенька? – Лялька крепко выразилась, что ей совершенно не шло. – Я ему нужна, тогда когда в штанах тесно – вот и вся любовь. А подруг у меня никогда не было. Слишком красивая, не любят меня девочки.
И засмеялась. Горько. Я налила ей чаю. Она пила его, молчала, и слёзы по щекам текли. Этот молчаливый плач меня пугал. Мне вообще Ляльку захотелось прогнать, она словно показывала, что со мной случится, если мамы не станет. Но у меня Димка есть… и вообще, все с моей мамой будет хорошо.
Я уложила Ляльку в гостиной. А ночью она пришла. Вместе с одеялом и подушкой. И рядом легла. Я сделала вид, что не проснулась. Лежала, слушала, как она всхлипывает. Думала. И Ляльку было жалко, до ужаса просто.
– Знаешь, что? – Ляльку моё притворство не испугало. – На продаже много не сделать. Да и не сможешь ты… Правда не сможешь. Но… я один раз так работала. Мне сказали ещё одну сговорчивую девочку найти. Работы – всего-то развести по городу. Жорик нас будет пасти, не без этого… Но Жорика можно перетерпеть. Зато платят сразу.
Я согласилась. Из кафе не уволилась, в день икс попросила отгул. Предварительно меня познакомили с тем, кто стоял над Лялькой и партии наркотиков выделял. Выглядел он обычным мужиком, жил в обычной квартире. А я-то нафантазировала гангстеров киношных…
– Ты где её откопала? – спросил он у Ляльки. – Она школу вообще закончила?
– Можно подумать, тебе принципиально.
Лялька не терялась. А мне было страшно. Но в назначенный день я пришла. Груз в моём рюкзачке вышел внушительным, или просто меня само содержимое пугало?
– Я бы ей не то что наркоту доверил, ребёнка бы отдал, – сказал Коля – так нашего куратора звали. – Наваливай-наваливай, не бойся. Жорик за вами присмотрит. Чтобы без фокусов мне!
Со мной он был добр. А вот Лялька вышла из кухни, в которой они разговаривали, закрывшись, чуть не в слезах.
– Вроде милый дядька, – шепнула ей, когда мы оказались в подъезде.
– Не дай бог с таким милым ночью в переулке встретиться, – отрезала она.
Жорик, который пялился на меня так, словно под моей мешковатой и длинной футболкой что-то можно было разглядеть, сначала отстал, потом вовсе потерялся из виду. Я постоянно оборачивалась и вообще тряслась, как осиновый лист. Внезапно осознала, что несу наркотики. Вот так просто, словно гуляю. Что меня могут арестовать в любой момент. Что рюкзак могут отобрать, а стоит содержимое столько, что мне квартиру придётся продавать. А квартира на маму оформлена. И вообще! Что я делаю? У меня кошелёк в прошлом
