и кокарда с буквой «Ша» на школьной фуражке!Вдвойне обидно было на следующее лето. Мои ровесники были на каникулах, прибегали на городской пляж без надзирателей, купались в чёрных сатиновых трусах, подчёркивавших их взрослый статус, ныряли, где хотели, и с пирса для прогулочных лодок тоже. Нас же воспитательница отводила в дальний конец пляжа на мелководье. В воду мы заходили по её команде.
В конце июля после очередного похода на пляж я на отрез отказался ходить в детский сад. Причиной того была Танька Модуль. Она с подружками гуляла в парке, увидела меня среди ребят и подбежала поболтать. Помню, я жутко смутился тогда, был достаточно взрослым, чтобы понимать нелепость ситуации. Мне было уже восемь лет, в таком возрасте глупо стоять перед ней и её смешливыми подружками в детской панамке. И ещё было обидно, что я до сих пор детсадовец, а она уже школьница и перешла во второй класс, а это неправильно, я старше её, и день рождения у меня уже был, а у неё только в октябре.
Не объясняя причины своего упрямства, я настоял на своём, и родителям пришлось записать меня на площадку для «неорганизованных» дошкольников при Дворце пионеров ― так странно называли ребят, которые не ходили в подготовительную группу детского сада. Там я Пирогову впервые увидел. Она была такой тихоней, что пришлось сразу взять её под свою защиту. Я нащупал в кармане пару коробков спичек, хорошо, что успел купить.
Когда я с новой знакомой подходил к месту сбора, из-за поворота появились жёлто-красные автобусы. Пять штук, по количеству отрядов. Они, «фыркнув» пневматическими тормозами, остановились на краю площади. В овальных указателях маршрута, что выше лобовых стёкол, надпись: «Пионерлагерь «Заря». Из переднего автобуса вышел шофёр с красными флажками в руке и закрепил их по краям кабины. Обычно с такими флажками автобусы ходят по городу в праздники: на Первое мая и Седьмое ноября. Для этого и специальные кронштейны в виде трубочек по краям кабины на них есть.
Я ещё помню время, когда на домах частного сектора и на балконах квартир на Первое мая и Седьмое ноября жители вывешивали красные флаги. Отец и наши соседи ― тоже. А кто этого не делал, на тех смотрели косо и осуждающе перешёптывались. С конца пятидесятых красные флаги на балконах и частных домах уже не вывешивают.
В нашем альбоме есть фотография отца с повязкой на рукаве. Он стоит в карауле перед большим портретом Сталина после его смерти. Конечно же, это было не в Москве, а в нашем городе. Отец рассказывал, площадь Дворца железнодорожников была забита народом и, проходя мимо их караула, многие плакали.
Шофёр нашего автобуса поднял кожух моторного отсека и нырнул туда с головой, выставив на всеобщее обозрение свою «тыльную часть». Ещё не хватало, чтобы автобус сломался, жди потом, подумал я с тревогой. «Ольга Сергеевна» подошла к женщине, стоявшей у таблички с номером третьего отряда, а я ― к Верке Пироговой.
– Вон, Печенин, смотри, ― поделилась она со мной, ― вон та, в голубой блузке, наша воспитательница, Сталина Ивановна, ―
