у тебя ни разу не было настоящей женщины… и ты предпочитал ходить по публичным домам.
Пин промокнул рану спиртом, и Юн сдавленно зашипела.
– А Ло не уточнил, что именно он и начал меня водить по таким местам?
Она кивнула:
– Он сказал, что в шутку предложил тебе сходить в публичный дом, а ты воспринял его слова всерьез.
Оружейник покачал головой, разматывая бинт.
– Врет он, сволочь, – процедил Пин. – Он вообще ни черта обо мне не знает.
– Нельзя так говорить о товарище, и уж тем более о друге. – Тон девушки изменился. Былая легкость исчезла без следа, теперь она говорила сухо и строго, будто отчитывая его.
Пин не знал, как продолжить разговор. Он мог попробовать сменить тему и попросить подробнее рассказать о разбившемся летательном аппарате, а мог, наоборот, попытаться поговорить с Юн начистоту и выложить о Ло всю подноготную. Умом Пин понимал, что правильней выбрать первый вариант, но оружейник так разозлился, что потерял голову.
– Он не заслуживает такую, как ты, – выпалил оружейник. Юн тут же отдернула ногу, и Пин сразу понял, что совершил ошибку.
– В каком смысле? – спросила она.
– Ни в каком. Неважно.
Юн принялась разминать ногу, то сгибая, то вновь выпрямляя ее.
– Ладно, если предпочитаешь молчать, я сама все скажу. Я знаю, каково тебе. Вероятно, не на все сто, но в целом представляю. Я не дура, кое-что понимаю. Ты мне нравишься. – Услышав это, Пин вскинул голову. – В любых других обстоятельствах я была бы рада, если бы кто-то вроде тебя так ко мне относился. Я ценю тебя как друга. Но мне больше подходит Ло. Я уже достаточно давно это поняла.
Пин хранил молчание. Ему захотелось кинуться сломя голову в лесную чащу, чтобы побыть наедине с самим собой, но он взял себя в руки, вспомнив, что плел про него Ло.
– Что в нем такого? – спросил оружейник. – Я знаю его дольше твоего. Не будет тебе с ним счастья. Он подлый, думает только о себе и постоянно врет.
– Все так, – кивнула Юн. – Но при этом он еще умен, силен и в состоянии позаботиться о себе. Когда я с ним, мне не нужно за него переживать, чего никак не скажешь о других мужчинах. Благодаря этому я могу сосредоточить все свое внимание на деле революции.
Пин отдал остаток бинта Юн, подошел к дереву и прислонился к нему, откинув голову:
– Я поставил себя в дурацкое положение. Надеюсь, я не смутил тебя своими словами.
Юн встала и подошла к оружейнику. Она двигалась проворно, словно рана вдруг перестала ее беспокоить.
– Не говори глупости, – углом рта улабнулась она, после чего вернулась к своему месту и свернулась на земле калачиком. Через несколько минут девушка уже мерно посапывала.
Пин все глядел на нее. Изо рта девушки побежала струйка слюны. Оружейник понял, что больше не в силах тут находиться. Быстрым шагом он направился к спящему Шаоху. У знаменосца
