отдалились друг от друга, и когда я сказал, что уезжаю в Англию, Мари не протестовала. Вот это я и хотел показать в повести: только отчуждение заменил расставанием навсегда – символом смерти.
– Но в жизни было не так?
– Да, мы это все преодолели. Но я не буду сейчас рассказывать. Давайте лучше займемся книгами.
Натали ушла наверх, а я остался на кухне, опять не хотел мешать ей. Но обед я не готовил, просто пошли в соседний ресторан и там посидели часок. Метрах в 120–150 от моего дома не меньше дюжины ресторанов. Кафе тоже много. А после обеда Натали снова села за вторую книгу. В ней я уже был несколько завуалирован. Перед ужином Натали по-деловому критиковала мой опус. В основном, – за излишние бытовые подробности. Может быть, не случайно официальные критики предъявляют мне в первую очередь именно этот недостаток – слишком большое желание сделать текст как можно более правдоподобным. Во время ужина в очередном ресторане расспрашивал Натали о ее последней книге, то есть о последней редактированной книге. Отвечала не очень охотно, но отвечала.
29.08.2022. Выбрала, наконец. Натали выбрала для перевода мою первую повесть. Утверждает, что она «настоящая». Не знаю, что она под этим понимает, но мне все равно. Ведь пригласил ее только для того, чтобы иметь возможность помочь финансово. А может быть, все не так? Может, мне хочется видеть ее каждый день, разговаривать, обедать и ужинать вместе? Черт его знает… сам ничего не пойму в себе.
Не уверен, что правильно сделал, так подробно рассказав о Мари, о нашем знакомстве, нашей любви. Хорошо, что хоть не начал описывать нашу совместную жизнь, почти тридцать пять лет спокойной семейной жизни, когда мы остались одни, без Элизы и Огюста V. Вряд ли интересно было бы выслушивать повествования о тихом времяпровождении, неприятны были бы ей – тяжело работающей, воспитывающей в одиночестве дочь, – картинки безмятежной жизни молодых рантье. Жизни в Париже и Бургундии, два или даже больше раз в году прерываемой путешествиями по Европе. Да и мне эти воспоминания о наших поездках теперь не очень хочется ворошить. Хватит бередить душу.
24.08.2022. Два дня я погружена в «мир Владимира Рожкофф». Да, это книги о нем самом. И пусть ему то тридцать, то пятьдесят, а в одной книге он, по-моему, раздвоился: одновременно и мужчина лет пятидесяти, и дама тридцати пяти лет. Но везде я слышу его голос, его интонации. Интересно, в книгах, написанных от имени женщин, тоже он прячется за фигурой героини? Пока этого не знаю, не дошла до них. Честно говоря, мне пока нравится только первая его повесть, где он и не пытается спрятаться за кого-либо. Нравится открытостью, интересом к жизни, а в конце – искренним горем. Скорее всего, я буду рекомендовать именно эту повесть к переводу. Но подождем его дамские романы.
Так и не решила для себя, что за отношения между нами. Это отношения писателя и редактора? И только? Или он здесь прячется за литературные отношения? Как он относится ко мне, как женщине? Может быть спровоцировать его на большую близость? А нужно ли мне это, не отпугну ли этого чрезмерно осторожного
