солдатне. Как нельзя более точно передана эта философия, идеология, степень нравственности в выставленных, на показ письмах на выставке в Берлине, которая была посвящена Ленинградской блокаде. Писал лейтенант, командир пулеметной роты, некий Хейнер Генц. Д. Гранин утверждает, что располагалась эта рота как раз напротив батальона, в котором служил писатель, тогда инженер. «Они располагались, пишет Гранин, примерно напротив участка нашего батальона. Местами нас разделяло сто-полтораста метров. В тихую погоду доносилась немецкая речь. Иногда немцы без всякого радио кричали нам: «Рус, иди к нам булку кушать!» – и поднимали над окопом наколотую на штык булку. Была зима 1941 года, затем весна 1942 года – самое голодное, страшное врем. Мы ползали ночью по заснеженным полям на «нейтралке», пытаясь выковырять из мороженой земли мороженые листья капусты, кочерыжки». На выставке Гранина умилила фотография автора писем, о которых пойдет речь ниже. «На фотографии лейтенант предстал молодым, крепким, привлекательным, чистенький мундир сидит на нем ловко, без единой складки, сшитый на заказ». 17 октября этот лейтенант пишет: «Вчера пала Одесса, наши войска стоят вокруг Москвы. Иван на исходе своих сил. Нас ожидает спокойная зима». Через две недели ем же ровным он сообщает своей жене: «Петербург окружен и голодает. Ежедневная норма хлеба составляет лишь 100 граммов. Мясо и масло давно кончилось. У нас время есть, если сегодня не хотят сдаваться, то через четыре-шесть недель уж точно». Он в восторге: «Гению фюрера все подвластно. Мы должны быть ему вечно благодарны». С помощью артиллерии и авиации вермахт рассчитывал расправиться с городом.
«Это была правда, пишет фронтовик Гранин. С утра над нами летели на город бомбардировщики. Эскадрилья за эскадрильей. К полудню начинался обстрел, воздух наполнялся мягким шелестом снарядов, они пролетали невидимые, огромные, калибра 150, не меньше. В одни и те же часы, когда на улицах народу было больше, когда шли за водой, шли с работы».
Вермахт прекрасно знал, что происходит в блокадном городе. Командование во главе с фон Леебом методически и спокойно голодом уничтожало население. Голод стал их оружием.
Письмо Гейнца, датированное ноябрем 1941 года: «После последней попытки прорыва русские заметно поутихли. Порции хлеба солдата сокращена до 400 граммов. Перебежчиков становится все больше. Но народ упрям и стоек, так пусть они там и умирают с голоду». Декабрьское письмо: «Когда город падет, несомненно, половина жителей вымрет». Февраль 1942 года: «Хотя мы не рассчитывали на скорое падение Петербурга, эти сволочи сдаваться не намерены, но они вынуждены будут … медленно умирать от голода».
Похоже, эти бесконечные сообщения о голоде в Ленинграде вызвали у жены Гейнца интерес: как питается ее мух. В ответ она получила: «Дорогая моя Ленекен! Ты хотела узнать, как нас кормят: каждый день 50 г масла, 120 г колбасы, 125 г мяса, еще рис, горох, макароны. Кроме того, натуральный кофе, чай, шоколад, сигареты, консервированные фрукты, конфеты и другая вкуснятина».
