едет не в Москву. Барин едет в могилу».
28 августа 1941
28 августа 1941 года
Скуп язык военных сводок. Дважды в день страна узнает, что бои продолжаются на всем огромном фронте. Мы знаем, как тяжелы эти бои. Мы знаем, что немцы заняли ряд наших городов. Но мы не теряем бодрости. Слова, сказанные в первый день войны, – «победа будет за нами» – живы в сердце каждого советского гражданина.
Есть много симптомов, позволяющих нам с доверием ждать развязки. Сопротивление с каждым днем крепнет. Наша авиация на фронте начинает теснить немецкую. Наша артиллерия с первых дней войны показала свою силу. Повысилась насыщенность частей автоматическим оружием. В тылу врага растет партизанское движение. Противовоздушная оборона оградила Москву и Ленинград от варварского разрушения, задуманного гитлеровцами. На Смоленском направлении наши части ведут успешные контратаки. Нападение на Киев было дважды отбито, и враг отогнан от подступов к городу. На левом берегу Днепра наши части готовы отразить удар противника. Ленинград ощетинился, превратился в крепость, и, хотя враг еще далеко от его ворот, каждый ленинградец дышит суровым и живительным воздухом фронта. Потери германской армии исключительно велики. За два месяца немцы потеряли столько же, сколько за 1914–1915 годы. Их пугают зимние холода. А пока что зарядили дожди, а на проселочных дорогах в глине буксуют, вальсируют, падают немецкие машины. Немецкая мотопехота, пехота, которая не любит ходить пешком, может завязнуть…
Все это известно американцу из газетных телеграмм и обзоров. Я сегодня хочу указать на другой фактор – психологический, взглянуть на события глазами не стратега, но писателя.
Русский народ никогда не страдал национализмом. Нет ничего более далекого от русского сознания, чем национальное чванство, выразившее себя в песне «Дойчланд юбер аллее». Чужестранец не вызывал в нашей стране ненависти или презрения. Я думаю, что многие русские в годы мира даже не знали, насколько они привязаны к своей стране. Наш народ отличался миролюбием. Идея войны и ее атрибуты его мало увлекали. Тем поразительней патриотизм, родившийся в огне этого лета. Он лишен внешнего пафоса, он избегает больших слов, театральных жестов. В нем есть гордость.
Вчера я провел день с одним раненым пулеметчиком, Трегубовым. До войны он был веревочником, как его отец. Он любит свое ремесло, с удовлетворением говорит, что они в Смоленске вили самые лучшие веревки на экспорт. Голубые глаза, льняные волосы. В нем ясность, спокойствие. Он вышел из окружения и вынес свой пулемет. Возле Смоленска он защищал переправу через реку. Его жена и дочь были в Смоленске, он не знает, что с ними стало. К пулемету он относится любовно. Он мне сказал: «Я человек не злой, но когда я увидел, как гитлеровцы падают, – чуть не закричал от радости»…
Таких, как он, миллионы. Оборона родины – не лозунг, не фраза, это плотное, горячее чувство, связь человека с землей, с родителями, с детьми, с тысячами нежных воспоминаний,
