в смысле самовар.
Вернулся Вадька с понурой головой. В одной руке шинель, в другой злосчастный погон.
– Она вернулася в слезах, оставив честь ему и плавки… – закатив хитрые глазки, со скорбным лицом выдал экспромт Гриня.
– Прибью!.. – обрывает насупившийся Вадька. – Между прочим, старшина сказал, что у меня получается лучше, чем у некоторых, – заявляет он, скептически глядя на наши потуги.
– Да? Слушай, это заметно. – Похоже ехидничает всегда серьезный Кошкин-Бабай.
Кстати, когда говорит Кушкинбаев, мы его зовём то «Бабай», то «Кошкин-бай», то «Кошкин-Бабай», он не обижается, его круглое лицо всегда неподвижно, а глаза спрятаны в узких щелочках, и не поймешь, как сейчас вот, где он шутит, а когда говорит серьезно.
Вадька не успевает отреагировать, его с грустью и мечтательностью перебивает Стас, он белёсый, из Прибалтики, латыш кажется:
– Эх, сейчас бы мою сестренку сюда. Она бы вмиг всё пришила, – с грустью замечает он.
– А она у тебя красивая?
– Кто, сестренка? Что ты, конечно! – Лицо у Стаса расплывается в счастливой улыбке. – Представляете, она у нас с детского сада, как начала там что-то шить-вышивать, так с тех пор все сама дома и шьет. Мамке во всем помогает… Умница!
– Слушай, а её фотка у тебя с собой есть? А сколько ей лет? – всерьез интересуется Гришка.
– Она у нас уже взрослая, в четвертом классе учится.
– Фу-ты, ну-ты! А я уже и жениться собрался, – притворно расстраивается Гришка.
– Ты-ы? – удивляется Стас неожиданной для него перспективе. – Да никогда!
– Чё никогда? – не понял Гриня. – Почему это? Я ж не на тебе женюсь, а на сестре твоей, балда. – Резонно парирует.
– Н-нет! – отчего-то зверея, заявляет Стас. – Я её брат. И я не разрешу ей, ясно?
– Так она же в меня влюбится… В меня! Понимаешь? Ты-то здесь причем? – Упорствует озадаченный Гришка.
Этот захватывающий диалог уже переходит на уровень опасных, повышенных децибел – пахнет дракой. Мы в замешательстве молча наблюдаем за этой неожиданной вспышкой, ничего не понимаем – чего это они завелись…
– Не вл-любится! – орёт Стас.
– А вот вл-любится! – верещит Гришка.
– А я сказал, н-нет, – упорствует Стас.
– Кто ты такой, чтобы она в меня не влюбилась? – Белея от обиды, кричит напрочь отвергнутый Гриня.
– А ты-ы кто такой?
– Это я кто такой?..
Они, отбросив шитье уже подскочили (перья дыбом), встали в боевую стойку. Один высокий, другой маленький… Нужно срочно разливать.
– Стоп, стоп, стоп! – встаю между ними. – Эй, чего вы в самом деле? Нашли, когда делить шкуру медведя… – спиной отодвигаю Гришку подальше. – Стас, девчонка-то еще маленькая – подрастет, сама решит. – Поворачиваюсь к Гришке, –
