ЗАП. Там очень хорошо учили, инструктором у меня был Серегин Владимир Георгиевич, летчик-испытатель. Летать он меня научил. А потом, вы, наверное, помните, когда я третью группе «Зеленой задницы» нашел.– Да-да, помню.
– А когда ее добивали, то де ля Пуапа они довольно сильно повредили. Мы были выше, и командир откликнулся на его просьбу о помощи.
– Это я тоже помню. – усмехнулся генерал-полковник.
– После этого боевых вылетов у меня не было. Только сопровождал командира в тыл и обратно. И вводил молодежь. Повоевать удалось только во время войны с Японией. Четыре сбитых. Командир ВЛК проходил и задержался в Иркутске. Меня Муравьев брал с собой на свободную охоту.
– И ты решил уволиться?
– Нет. Кроме 2-й Одесской авиашколы во Фрунзе, другого образования у меня нет, тащ генерал. И там: ускоренный курс 1942-1943 годов, шесть месяцев, зимой. Выпустился в марте, и сразу в этот полк, минуя ЗАП.
– Почему?
– Есть хотелось, кормили очень плохо, кожа да кости были. А в ЗАПе фронтовой нормы не выдают. Здесь откормили, и успел два боевых выполнить. Стрелял, даже попадал, но как сел практически не помню.
– Я тебя понял. Со здоровьем как?
– Не жалуюсь.
– Сколько пробоин привез сегодня?
– Три.
– Дай-ка летную книжку! Угу, подходишь! Вот что, лейтенант. Поедешь в Улан-Удэ. Там переучишься на реактивную технику, и оттуда в высшую школу воздушного боя, в Липецк. Сегодня отдыхай, завтра жду тебя в штабе.
Разговор был при исполняющем обязанности командира полка, так что в штаб 10-й ВА приехал новоиспеченный лейтенант. Три ордена и три медали. Плюс две желтых и одна красная полоски на правой стороне кителя.
Все это я умудрился «раскопать», как только удалось вывести парня из комы. Я ему не слишком понравился, говорю и думаю не так, как он привык. Но куда деваться, если сам он голоса лишился. А не фиг смолить в тамбуре и ночью! Но главное было не в этих сведениях, а в том, что он помнил о тех машинах, на которых он летал. Я ведь к такой рухляди даже не прикасался. И шанс провалиться был просто огромным. А так: еще повоюем! Мне даже легче, чем ему, ведь он не знает: почему трое его предшественников ушли в беспосадочный полет. А я немного в курсе. Вот завтра мы и начнем удивлять комэска Прохорова, что зря он так относится к интеллекту. И Марину тоже удивим, она ведь, чисто по-женски, пожалеть нас решила. Дескать, такой же смертник, как и трое до него. А нас жалеть не надо! И хоронить, тоже, рановато. Здесь были, такие же, как Андрей, «летуны», с неполным средним образованием, а я – военно-инженерную академию имени Жуковского заканчивал. На реактивной технике. Да и стараться будем не для себя, а, чтобы их меньше погибло. Я же с детства помню, как вдруг прекращались полеты, и дети между собой начинали переглядываться: кто и сколько? Живы или нет? А в воздухе находились не самолеты первого поколения. То, что Андрей пришел в себя и мне стала доступна его память – многое меняет! Точнее, должно изменить, ведь кроме моих желаний есть еще приказы
